Заключение экспертизы по делу Цюмана

Заключение амбулаторной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы по уголовному делу по обвинению
Цюмана Юрия Леонидовича

БУХАНОВСКИЙ Александр Олимпиевич, доктор медицинских наук, действительный член Американской академии психиатрии и права; президент Лечебно-реабилитационного научного центра «Феникс»;
АНДРЕЕВ Алексей Сергеевич, кандидат медицинских наук, вице-президент того же центра;
КРАВЦОВА Светлана Павловна, психиатр высшей категории, врач-исследователь того же центра;
МИХАЙЛОВА Ольга Юрьевна, кандидат психологических наук, доцент, психолог-исследователь того же центра;
ТРУФАНОВА Ольга Константиновна, психолог-исследователь того же центра;
БУХАНОВСКАЯ Ольга Александровна, врач-психиатр того же центра.

В период с мая 1990 г. по июнь 1991 г. в г. Таганроге были совершены 4 дерзких убийства девушек.

Трупы Линебергер, Кудиновой и Новиковой были обнаружены в центре города на уличных газонах в непосредственной близости от жилья (Новикова была раздета, изнасилована и убита фактически под окнами собственного дома, в котором ее возвращения дожидались мать и брат) или в помещении строящейся бани (Ревякина). Все погибшие перед смертью были полностью оголены, после чего на них были вновь надеты их собственные колготки черного цвета. При этом часть колготок в области промежности, лобка и внутренней поверхности бедер была вырвана таким образом, что оголялись наружные половые органы и кожа верхней трети бедер. В отношении всех были осуществлены сексуальные действия в естественной и извращенной форме. Все задушены удавками, в качестве которых использовались части их собственной одежда (пояс, трусы и пр.).

На месте гибели последней жертвы (Новиковой) были обнаружены оброненные убийцей личные вещи (ключи, расческа). С целью отработки антивиктимной программы была разработана и в июне 1991 г. вышла в эфир телепередача, сценарий которой был разработан в центре «Феникс». Согласно ему А.О. Бухановский, сотрудничавший со следственно-оперативной бригадой еще в период розыска преступника и создавший проспективный портрет фигуранта, обратился с экрана непосредственно к преступнику. В этом обращении были использованы сведения о психологических характеристи¬ках убийцы, описанные в проспективном портрете. После телепередачи убийства прекратились, что вроде бы свидетельствовало о ее положительном эффекте.

26 ноября 1992 г. при попытке ограбления молодой женщины в районе центрального рынка г. Таганрога был задержан Цюман Юрий Леонидович, который вскоре дал признательные показания по поводу совершения им этих убийств и некоторых других сходных преступлений. Следователем по особо важным делам Ростовской областной прокуратуры Ю.И.Панченко по делу была назначена комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза.

Перед экспертами были поставлены следующие вопросы:
1. Каковы индивидуальные психологические особенности Цюмана и как они могли повлиять на возникновение и развитие поведения Цюмана в связи с инкриминируемыми ему деяниями?
2. Находился ли Цюман в момент совершения преступления в состоянии аффекта?
3. Находился ли Цюман в момент совершения инкриминируемых ему преступлений в эмоциональном состоянии, которое могло существенно повлиять на его сознание и деятельность?
4. Какова структура личности Цюмана?
5. Страдал ли Цюман в момент совершения преступлений хроническим психическим заболеванием, временным расстройством душевной деятельности, слабоумием или каким-либо иным болезненным состоянием психики? Если «да», то каким, и мог ли он отдавать отчет своим действиям и руководить ими в момент совершения инкриминируемых ему деяний?
6. Страдает ли Цюман в настоящее время каким-либо психическим заболеванием? Если «да», то каким, и может ли он отдавать отчет своим действиям и руководить ими в ходе судебно-следственных действий?
7. Нуждается ли Цюман в принудительном лечении? Если нуждается, то не противопоказано ли оно ему?
В соответствии со ст. 191 УПК РСФСР эксперты в порядке собственной инициативы включили еще два вопроса:
8. Обнаруживаются ли у Цюмана какие-либо психологические причины, которые могли бы объяснить прекращение убийств, подобных инкриминируемым, в период со 2 июня 1991 г. по 6 ноября 1992 г.?
9. Какими мотивами и психологическими причинами мог руководствоваться Цюман при присвоении вещей, принадлежавших потерпевшим?

Соматический статус. В имеющейся в деле медицинской документации (2 амбулаторные карты) какой бы то ни было неврологической или тяжелой соматической патологии не зафиксировано. В 1-й карте — результаты медосмотра на пригодность к профессиональной деятельности фрезеровщика (август- сентябрь 1989 г.): Цюман был осмотрен терапевтом, хирургом, ЛОР, невропатологом, окулистом, стоматологом, проведена флюорограмма — патологии не обнаружено. Общие анализы крови и мочи — норма. Признан годным к работе фрезеровщика. Во 2-й карте (5 — 10 ноября 1992 г.) на основании болей в области желудка, диспепсических расстройств установлен диагноз «обострение хронического гастрита», и по этому поводу выдан больничный лист. Согласно справке, представленной морской метеорологической станцией «Таганрог», метеозависимости или иной связи с метеоусловиями инкриминируемых Цюману деяний не выявлено.

Подэкспертный астенического телосложения, пониженного питания, бледен, на внутренней поверхности нижней и средней трети левого предплечья старые следы множественных линейных поперечных поверхностных и глубоких резаных ран. Подобные же следы обнаруживаются на коже передней брюшной стенки в нижнем правом квадранте. Все рубцы горизонтальны, параллельны. Кровяное давление — 115/65. Пульс — 78 ударов в одну минуту, достаточного напряжения и наполнения. Тоны сердца громкие, чистые. В легких жесткое дыхание, единичные сухие хрипы (курильщика). Живот мягкий, при пальпации слегка болезненный в эпигастральной области. Печень не увеличена. Мочеиспускание свободное, стул регулярный, оформленный. Согласно акту №153 медицинского освидетельствования для направления на принудительное лечение от 17 декабря 1992 г., проведенного Таганрогским межрайонным наркологическим диспансером, на флюорограмме от 15 декабря того же года легкие и сердце в норме, анализ мочи в норме, анализ крови: гемоглобин — 130 г/л, лейкоциты — 7,0 на 10 в 9-й степени, СОЭ = 4 мм/час.

Терапевтом признан практически здоровым.

Сексологическое исследование: наружные половые органы сформированы по мужскому типу. Оволосение всей поверхности тела достаточное. Лобковое оволосение густое, верхняя граница треугольной формы, углом обращена в сторону пупка. Длина полового члена 11 см, диаметр — около 4 см. В крайней плоти с двух сторон от головки полового члена видны два опухолеподобных возвышения диаметром 0,5-0,7 см. При пальпации ощущаются два подвижных (плотности металла) шарика. Подэкспертный рассказал, что во время службы в армии он, с целью усиления эротических переживаний во время полового акта, имплантировал себе в ткань крайней плоти металлические шарики.

Яички: правое — 4×5 см, левое — 4×4,5 см. Кожа мошонки пигментирована, складчатость выражена достаточно, кремастерный рефлекс положителен с обеих сторон.

Исследование половой конституции: возраст пробуждения либидо — 13-14 лет (4 балла), возраст первой эякуляции — 15 лет (3 балла), трохантерный индекс — 2,0 (8 баллов), характер оволосения — мужской тип (5 баллов), максимальный эксцесс — 3 (3 балла), возраст вхождения в УФР — через 3 месяца (2 балла), абсолютный возраст вхождения в УФР — 23 года (3 балла), индексы половой конституции: генотипический — 5,25, активности — 2,66, фенотипический — 4,14, отношение индекса активности к генотипическому индексу — 0,5. Квантификационная шкала СФМ (сексуальной функции мужчины): 300/132,5/432/0 — 3/6,5/9/0 — 18,5.

Заключение. Половая конституция Цюмана являет собой ослабленный вариант средней (граничный со слабой) — коэффициент — 4,1. Существенное снижение индекса активности (2,66) при более высоких показателях генотипического индекса указывает на расстройство психической составляющей с преобладанием эндогенных факторов, так называемых психических задержек. Таким образом, при достаточно сохранной биологической базе значительно снижена половая активность. Это подтверждается анализом квантификационной шкалы СФМ, выявившим снижение показателей 1-й триады по сравнению с 3-й, а также абсолютных значений 1-й триады за счет 2-го и 3-го показателей (настроение перед половым сношением и половая предприимчивость). Вместе со сниженными индексами половой конституции это свидетельствует о психогенных причинах пониженной половой активности. Уменьшение значений 2-го фактора по сравнению с 8-м говорит о «неврозе ожидания неудачи».

Выводы:
1. Тип половой конституции Цюмана ослабленный средний с достаточной сохранностью биологических механизмов половой функции.
2. Имеющиеся сексуальные расстройства (слабеющая эрекция, ускоренная эякуляция), обусловлены психическими причинами. Их уровень должен быть определен как невротический — «невроз ожидания неудачи».
3. Коррекция сексуальных нарушений возможна с помощью психотерапевтических методов.

Неврологический статус: лицо симметричное, глазные щели одинаковой величины, движения глазных яблок в полном объеме. Установочный двусторонний нистагм при крайних отведениях глазных яблок. Зрачки равновеликие, их прямые и содружественные реакции на свет достаточно живые, одинаковые. Конвергенция достаточная. Оскал симметричен, язык по средней линии. Положительные симптомы Хвостека (с двух сторон) и Маринеско-Радовичи справа. Сухожильные рефлексы верхних конечностей слегка оживлены, без сторонности, коленные — усилены, D>S. Патологических рефлексов нет. В позе Ромберга устойчив. Пальценосовую пробу выполняет уверенно, симптом Барре — отрицателен. Дермографизм красный, разлитой, стойкий. Имеет место достаточно выраженный акроцианоз, гипергидроз ладоней.

Эхоэнцефалоскопия: патологии не выявлено (Т = 77 мм, Id = 77 мм, Is = 77 мм). М-эхо нормальной величины и формы.

Реоэнцефалография: на фоне умеренного снижения интенсивности церебрального кровотока определяется удовлетворительный тонус сосудов правого полушария, незначительный гипертонус сосудов левого полушария.

Череп несколько долихоцефалической формы (индекс = 74). На краниограмме: уплотнение внутренней пластинки костей черепа, фронтальная и основная пазухи хорошо пневматизированы, несколько усилен рисунок вен, особенно в задних отделах. Турецкое седло округлой формы, контуры четкие, размер 0,9 x 0,9.

Электроэнцефалография: регистрируется недостаточно регулярный альфа-ритм с частотой 11-13 Гц и амплитудой до 50 микровольт. Он чередуется с большим количеством бетта-волн. В передних отделах мозга запись практически является вариантом плоской кривой (амплитуда колебаний не превышает 10 микровольт).

Функциональные пробы (фотостимуляция и открывание глаз) вызывают нормальные реакции десинхронизации.

В ответ на гипервентиляцию уже в первые 1,5 минуты возникает реакция повышения регулярности альфа-ритма и его амплитуды (до 70 микровольт), заостряются вершины колебаний.

В височном отведении слева регистрируются пароксизмальные феномены, представленные группами тета-волн, комплексами острая-медленная волна, дезорганизованными альфа-волнами, пароксизмами вспышек билатерально-синхронного характера. После окончания нагрузки восстанавливается фоновый комплекс.

Таким образом, изменения биоритмики мозга в фоновой записи следует расценивать как функциональные, вызванные повышенным состоянием тревоги. В ответ на гипервентиляцию выявляется фокус пароксизмальной активности в левой височной области с вторичным вовлечением стволовых структур.

Психический статус: ориентирован в собственной личности, времени, месте, ситуации полностью, правильно понимает происходящее и прошлое.

В начале беседы держится скованно, но привыкнув несколько расслабляется, хотя определенная сдержанность отмечалась на всем протяжении работы с экспертами. На вопросы отвечает в достаточном объеме. Взгляда собеседника избегает, чаще смотрит куда-то в сторону. За внешностью следит и в камере: побрит, причесан, аккуратен, хотя и одет в старенькие джинсы и свитер.

С экспертами работает без подобострастия, вначале настороженно-скованно, затем заинтересованно. Времяпрепровождение с экспертами для него более значимо и интересно, чем в камере, поэтому ждет их прихода, охотно идет на встречу, готов работать не прерываясь на прием пищи и отдых. К одной из экспертов, которая вела партию «на контрастах» в формально осуждающем тоне, возникла неприязнь, перешедшая в ненависть.

На протяжении почти всей беседы сидит в защитной позе — слегка согбен, руки полусогнуты в локтевых суставах, локтями опирается на бедра. Кисти рук почти все время сомкнуты в «замок» и как бы прикрывают рот (поза защиты и умолчания). Одновременно большими пальцами то поглаживает то лицо, то усы. Часто Цюман начинает одной рукой распрямлять с громким хрустом по очереди суставы всех пальцев другой руки.

Выражение лица соответствует теме разговора и ситуации. Чаще всего гамма мимических реакций отражает то некоторую подавленность, то напряжение, то ожидание и надежду. Порой на нем появляется грустная улыбка. Когда речь заходит о детстве, тяжелых личных воспоминаниях, касающихся непосредственно его самого, о сожительнице, которая готова его ждать, — на глаза наворачиваются с трудом сдерживаемые слезы. Отмечает, что хочет обсудить свои проблемы с врачами, что испытывает потребность высказаться, так как после этого чувствует какую-то успокоенность.

Жалоб на здоровье не предъявляет. Считает себя и соматически, и психически здоровым. Понимая ситуацию и суть работы экспертов, не хочет, чтобы они признали его психически больным.

Фон настроения умеренно напряженный, тревожный, с легкой подавленностью, но вместе с тем теплится надежда на благоприятный исход. Тревога и опасения связаны с ожиданием приговора. В представлении подэкспертного, его осудят к лишению свободы и отправят в колонию. Именно жизнь в колонии среди большого числа преступников, к которым он себя фактически не относит, постоянное общение с посторонними людьми и «волчьи законы» колонии пугают его. Знает об отношении осужденных к тем, кто насилует и убивает («заключенные их опускают»), и это особенно страшит его. Убеждает себя и экспертов, что переживания, связанные с арестом и пребыванием под стражей, уже сыграли свою положительную роль: сейчас он уже не представляет общественной опасности, его можно безбоязненно выпустить и он уже никому не принесет вреда. Готов, чтобы не быть в колонии, все годы, на которые его осудят, провести в тюрьме в одиночной камере.

Позже, ссылаясь на то, что начал думать о родителях своих жертв, о том, что они пережили, сказал эксперту: «Я и раньше знал, что этого делать нельзя. Но в те минуты не задумывался. А сейчас, когда начал думать об этом постоянно и о родителях и их реакции, сообразил до конца».

Расстройств восприятия нет.

В беседах подэкспертный старается подчеркнуть свои положительные качества, например, честность. Продолжить далее ряд этих качеств не может. Отмечает, что особо близких друзей не имел, но были ребята, с которыми сохранялись хорошие отношения. Их было немного. С ними, в уличной компании, чувствовал себя спокойно, раскованно, свободно, лучше, чем дома. В основном болтали ни о чем, во что-либо играли, выпивали. Тепло и с любовью отзывается о своей сожительнице, при которой также чувствовал себя весьма спокойно, комфортно, «мужчиной, как в общении, так и сексуально». Об интимных отношениях с ней рассказывает неохотно, формально. Эта тема вообще относится у него к нежелательным для обсуждения.

О неудачах в половой жизни в первое время их сожительства вообще ничего не сказал — «все было нормально». Формально поведал о мастурбации и фактически ничего не рассказал об эротических фантазиях. Позднее, после установления доверительного контакта с врачом, поведал ему об интенсивной, ежедневной мастурбации, сопровождающейся интенсивными эротическими фантазиями насильственного совокупления с безликими женщинами.

Речь модулирована, но интонационно несколько однообразна. Сохраняющаяся в неполном объеме экспрессия адекватна теме беседы и ситуации. На вопросы отвечает в полном объеме. Речь последовательная. Словарный запас соответствует воспитанию, среде и образу жизни. В то же время ряд суждений отличается поверхностностью, незрелостью, ханжеством (например, когда речь заходит о морали и системе взаимоотношении людей).

Охотно вступает в обсуждение идеала женщины, считает себя вправе давать женщинам, как таковым, оценки и высказывать серьезные суждения. При этом ссылается на то, что он перечитал очень много литературы о сексе и стал в этой области «профессором». В его представлении в идеале женщина должна быть красивой, стройной, длинноногой, блондинкой с большими глазами, небольшим ртом, ростом около 165 сантиметров («ну, чуть ниже меня»), «грудь чтобы в ладошку умещалась», без вульгарности во внешности, с неброским макияжем, одетая со вкусом. Одежда должна облегать тело так, чтобы «подчеркивала стройность фигуры и не скрывала длину ног». «Нескромно одетая женщина волнует и возбуждает больше, чем оголенная». Поэтому сексуально стимулирует, когда на женщине короткая юбка в обтяжку и колготки. Женщина должна быть кроткой, однозначно признать его командную роль мужчины, «чтобы я ею руководил». Она не должна спорить с мужчиной, даже если тот неправ или нетрезв. Если точки зрения мужчины и женщины не совпадают, она имеет право на свою точку зрения, но решение должно оставаться за мужчиной. Запретными для женщины, встречающейся или живущей с мужчиной, являются заигрывание с кем-то еще, а тем более половые отношения. Ссылаясь на свой жизненный опыт утверждает, что непорядочных женщин больше и их соотношение с порядочными составляет 100:1: «За свою жизнь я встретил всего лишь трех порядочных женщин — мою сожительницу, жену брата и мать». Не может объяснить, почему отнес к порядочным сожительницу, вступившую с ним в половые отношения буквально в первый же день знакомства, и мать, которая меняет сожителей и злоупотребляет спиртным.

Понятия несложившиеся, в большей степени кататимные, чем когнитивно-рациональные. Непорядочные женщины вызывают у него отвращение, неприязнь, злобу за то, что они обманывают мужчин. Так, в контексте этих убеждений ханжески трактует ситуации, свидетелем которых был неоднократно, когда женщина из его окружения имеет и мужа, и любовника. Никак не может понять, как это она себе такое позволяет.

Рассматривает таких женщин, как личных врагов, покушающихся на его мораль, на смысл отношений мужчины и женщины, мужа и жены.

Отмечает, что под влиянием видеофильмов и порнографии неоднократно предавался эротическим фантазиям, в которых позволял себе всеобъемлющую сексуальную свободу и разнообразную, ничем не ограниченную, технику. Постоянно испытывал желание испробовать оральный и анальный секс. В то же время убежден, что подобная свобода может быть позволена только с проституткой или падшей женщиной. Со своей же женщиной или женой оральный секс, в его представлении, запретен, аморален, является извращением. Это совпадает со сведениями, полученными от его сожительницы, рассказавшей, что неоднократно предлагала ему оральную сексуальную технику, на что он мгновенно негативно реагировал, злился, категорически отказывался. Несколько раз он предлагал ей анальный вариант, но ненастойчиво, и смирялся с ее отказом.

Считает себя «знатоком в сексе, так как начитался эротической литературы».

Рассказывать об инкриминируемых ему эпизодах начал лишь со второй беседы. Все эпизоды связывает с тем, что находился в состоянии выраженного алкогольного опьянения, а также с тем, что сами жертвы не проявили бдительности и в позднее время в одиночестве находились на улице. Убийства и насилие объясняет своим неумением завязать половое знакомство и довести его до сексуального сближения, а также действием телепрограмм, которые «по кабелю» постоянно демонстрируют сцены полового насилия. Считает, что эти сцены очень его эротизировали, приводили в состояние выраженного полового возбуждения.

Рассказал, что в июле 1989 г. изнасиловал молодую женщину. Был пьяным и поздно возвращался домой. Увидав ее, одиноко идущую по улице, в укромном месте напал на нее сзади, повалил, раздел и, после того как не получился половой акт в естественной форме, принудил ее к оральному сексу.

В беседе факт категорического отказа и уклонения от минета с сожительницей, которая ему этот способ неоднократно предлагала, объясняет тем, что это же моя женщина. «Она же как жена, а с женой мне мое воспитание этого не позволяет. Это очень зависит от воспитания. Мне больше, чем сам половой акт, нравятся любовные игры, поцелуи. Дня не было, чтобы мне не хотелось полового акта».

Сообщил еще о 3-4 случаях однотипного нападения на женщин, дат не помнит, но говорит, что все они были до сожительницы. То, что эти случаи не завершились изнасилованием и убийством объясняет тем, что женщины или оказывали сопротивление, или вступали с ним в разговор и в приказной форме требовали оставить их в покое. Такая ситуация была «не по нему», он разворачивался и тихо уходил.

Однажды, уже в период совместного проживания, после какого-то с ней конфликта, спускаясь пьяным из квартиры брата, на лестнице в подъезде пристал к малознакомой соседке, схватил ее, но она закричала, он ее бросил и убежал.

В 1992 г. после домашнего застолья, взяв малолетнего сына сожительницы, пошел проводить брата домой. Был уже выпившим. Дорогой купили еще бутылку водки, которую на квартире брата выпили вдвоем. Домой возвращался в состоянии выраженного опьянения. Недалеко от дома уже поджидала искавшая его и сына сожительница. Произошел конфликт, она отобрала ребенка и ушла. Подэкспертный рассердился и пошел не домой, а «прошвырнуться». Дорогой встретил молодую женщину, которую начал преследовать, догнал, схватил, завел за кусты на газон и повалил, но когда начал привычные действия, стараясь раздеть ее, был обнаружен посторонним мужчиной, весьма крепкого телосложения, который вмешался и схватил его. Понимая, чем все это может закончиться, вырвался и убежал. Его никто не преследовал.

Говоря о последнем нападении в день задержания, рассказал, что переживая конфликт с сожительницей, в тот день выпил много (больше бутылки) водки.

В вечернее время в укромном малолюдном месте встретил «старую женщину лет 45», которая сразу же чем-то ему не понравилась. Тут же напал на нее сзади, стереотипно закрыл рот рукой и повалил наземь. Она начала сопротивляться, кричать. Ввиду этого бросил ее и ушел. Предполагает, что если бы она «не закричала, был бы пятый труп».

Вскоре тут же невдалеке напал на другую случайную прохожую, повалил ее, но неловко: получилось, что они сидели друг против друга. На ней была шапка, подобную которой хотела иметь сожительница. Он схватил шапку, ушел и вскоре был задержан случайными людьми. Особенно не сопротивлялся, был в какой-то апатии, попыток убежать не делал.

Рассказывает, что, выслеживая и сопровождая женщин, испытывал что-то наподобие борьбы мотивов. Так, по нескольку раз намечал достаточно темные места, где должен был напасть, но, подойдя ближе, откладывал нападение и шел дальше. Отмечает, что никто из женщин не просил о пощаде, так как они до последнего момента не догадывались, что он их задушит, считали, что все обойдется лишь половым актом. Обсуждая судьбу пропадавших вещей, утверждает, что мотива грабежа не было. Говоря о золотых вещах, сказал, что дома у них никогда не было золота, а тут — золото! «Само слово за себя говорит. Золото оно и есть золото». Уже в момент похищения знал, что продаст эти золотые вещи.

В записях, сделанных Цюманом в заключении, формально звучит сожаление о совершенном: «О господи, как я сожалею о всем случившемся. Этого, наверное, никто никогда не поймет. Ну почему нельзя все вернуть назад. Так бы хотелось забыть все это. И никогда, никогда к этому не возвращаться». В то же время явно недооценивает происшедшее: «Для всех я преступник, которого надо осудить и изолировать от общества. Но ведь многое бывает в жизни… Да, убил девушек. Им бы жить да жить. Что может утешить их родителей. И от того, что я все осознаю и раскаиваюсь, им легче не будет. Понимаю, что за свои поступки надо отвечать». Рассуждает, что если его не приговорят к смертной казни, то срок дадут большой и он может из колонии выйти надломленным: «Хватит ли у меня сил остаться таким, какой я есть. Чтобы не озлобиться, не ожесточиться на все и вся… очень нередко оттуда выходят закоренелыми преступниками. А я таковым быть не хочу. Я бы согласился сидеть под самым строгим режимом, но срок бы стал немного меньшим».

В другой записи пишет о том, что слышал по радио передачу о себе, и о том, что после суда его фамилия будет обнародована. Относится к этому отрицательно, так как это может отразиться на его родственниках, знакомых и друзьях и оборвет ему путь к возвращению в жизнь после заключения. В записях отмечает, что пошел на сотрудничество со следователем первым (хотя и предполагал, что у следствия доказательная база недостаточна), потому что было от всего этого тяжело на душе. А рассказал — и стало легче. Считает, что его в СИЗО (находится в СИЗО КГБ по Ростовской области) оберегают потому, что он нужен следствию, а в колонии его будут «не гнуть, а ломать». Рассуждает на предмет самоубийства и пишет, что не жалеет, что его арестовали — «виновный должен отвечать». Но все же предполагает, что «если все-таки все будет нормально, я к девкам на пушечный выстрел не подойду. Хочется верить в лучшее».

Экспериментально-психологическое исследование: в контакт вступает легко. Первоначально напряжен, на вопросы отвечает лаконично, предварительно подумав. Постепенно расслабляется, становится более обстоятельным в ответах, улыбается, пытается шутить, поняв, что беседа касается только обстоятельств его жизни. Складывается впечатление, что он надеялся избежать разговора об инкриминируемых ему деяниях. Несколько конъюнктурен — внимательно следит за реакцией экспертов, пытаясь определить, какое впечатление производят на них его ответы, стараясь понравиться. Сообщая анамнестические данные, активно избегает моментов, связанных с инкриминируемыми ему деяниями. Так, говоря о своем якобы внезапном отъезде в Ставрополь, старательно уходил от ответа на вопрос о его причине: «так получилось», «просто захотелось». И только в конце беседы выяснилось, что истинной причиной отъезда было бегство от шантажа со стороны дружков изнасилованной им женщины.

Когда достаточно неожиданно для него был задан вопрос о совершенных им преступлениях, он побледнел, лицо покрылось красными пятнами, стал хрустеть суставами пальцев. После длительной паузы попросил разрешения закурить. Начал говорить медленно, с напряжением, чувствовалось, что тема для него неприятна. С трудом подбирал слова: «У нас в процессе этого самого спор возник. Я сказал ей делать, она отказалась и сказала — делай, что хочешь. Я и сделал». После требования эксперта, играющего осуждающую роль, говорить все как есть и называть вещи своими именами долго молчал, грыз ногти, хрустел суставами пальцев и, наконец, глубоко вздохнув, как бы бросаясь головой в омут, ответил протокольно-шаблонным языком: «Я предложил ей совершить половой акт в извращенной форме. Она отказалась. Я пригрозил, что убью ее. Она сказала: «Убивай». Я и убил».

В эксперименте работает старательно, заинтересованно. Темп работы равномерный, признаков повышенной утомляемости не наблюдается. Внешне создается впечатление, что истинный мотив экспертизы им осмыслен недостаточно глубоко: он не проявил настороженности в отношении методик, не задавал вопросов. В то же время следует отметить наличие элементов достаточно гибкой тактики «ухода» от неприятных вопросов. В случае затруднений или встречаясь с заданиями, имеющими негативное кататимное содержание, меняет стиль и характер ответов, которые теряют свойства собственного творчества и замещаются общеизвестными литературными сюжетами.

База тестов включала следующие методики: запоминание 10 слов, пиктограммы, классификация, предметные и вербальные исключения, простые аналогии, выделение существенных признаков понятий, тест Векслера, фрустрационный тест Розенцвейга, шкала прогрессивных матриц Равена, тест зрительной ретенции Бентона, шкала самооценки Спилбергера-Ханина, личностные опросники Стреляу, Шмишека, косвенное измерение системы самооценок (КИСС), ММРI, тесты Басса-Дарки, Лири, цветовой тест Люшера и цветовой тест отношений, опросник «Решение трудных ситуаций» (РТС), рисуночные методики «Дом-дерево-человек», «Моя семья», «Несуществующее животное», проективная методика «Проволочные человечки», незаконченные предложения, сочинение по заданным словам.

В ходе эксперимента жалоб на умственную работоспособность в целом не предъявляет. Инструкции понимает легко, сразу начинает работать. Реакция на успех и неудачу адекватна. Память сохранна. Динамика запоминания вербального материала: 7-7-7-8-9-10, отсроченно — 8. Отмечаются признаки инертности мнестических функций. Опосредованное запоминание также сохранно: воспроизводит 16 слов-стимулов из 17 заданных. Пиктограммы хорошего качества, адекватны, достаточно символичны, эмоционально насыщены. Испытуемый обнаруживает признаки эмоциональной лабильности: затруднения при выборе опосредствующих символов на эмоционально насыщенные слова, реакции «ухода».

Результаты обследования с помощью теста Бентона не позволяют сделать определенный вывод о наличии признаков церебральной органической патологии. Уровень доступных обобщений и абстрагирования достаточно высок. Отмечаются незначительно выраженные динамические, нарастающие по мере утомляемости колебания уровня обобщений. Допущенные ошибки испытуемый в состоянии найти и исправить самостоятельно.

Тест Векслера показал следующие результаты: показатель 10 при выполнении вербальных субтестов равен 114, невербальных — лишь 102, при полной оценке — 109 (верхний предел средней нормы). Данные, полученные с помощью прогрессивных матриц Равена, свидетельствуют о сохранности внимания и пространственного восприятия испытуемого. Уровень доступных мыслительных операций достаточен. Затруднения вызывают наиболее сложные задания объективно трудных серий, требующие способности прослеживать непрерывные изменения (серия С), способности выявлять изменения согласно выделенной закономерности (серия Б) и высших форм абстракции и динамического синтеза (серия Е). Результаты теста надежны: индекс вариабельности — 4 балла.

Опросник Стреляу позволил выявить у испытуемого сильные, подвижные нервные процессы, их неуравновешенность, с некоторым преобладанием возбуждения, что позволяет говорить о темпераменте, близком к холерическому. По опроснику Шмишека выявляется акцентуация по шкалам «гипертимность» и «возбудимость». Однако шкала «лжи» достигает 4 баллов, что делает полученные результаты недостоверными и будет проанализировано ниже.

По личностному опроснику ММРI размах профиля в пределах нормы. Код профиля: 45690 (60-70Т). Реакция на обследование — призыв о помощи. Исследование позволяет выявить следующие личностные особенности: недостаточная идентичность с мужской половой ролью, пассивность, сентиментальность, неумение взять на себя ответственность, трудности сексуального приспособления, трудности в интерперсональных контактах, особенно с противоположным полом. С другой стороны, для него характерны скрытое стремление к власти, лидерству, упрямство, агрессивные вспышки с жестокостью, эмоциональная незрелость, высокая импульсивность, раздражительность, конфликтность, низкий контроль над эмоциями и поведением, влечение к алкоголю, склонность к перепадам настроения, неустойчивость мотивов и установок, стремление скрыть от окружающих свои недостатки.

Таким образом, по результатам психологического исследования Цюмана можно отметить следующее: уровень развития познавательной деятельности соответствует возрасту, полученному образованию и микросоциальному окружению. Показатель 10 соответствует верхнему пределу средней нормы (109). Из индивидуальных особенностей познавательной сферы можно указать следующие: некоторая ригидность способов мышления и действия; неравномерность уровня достижений при длительной интеллектуальной нагрузке, свидетельствующая о быстром истощении психических процессов; аффективное мышление с категориальным уровнем обобщения. Абстрактные понятия и условный смысл доступны, но порой поверхностны, незрелы. Склонен к формированию аффективно заряженных идей. Темперамент может быть оценен как сильный, подвижный, неуравновешенный с преобладанием возбуждения (холерический).

Личностные особенности, выявленные с помощью разных методик, могут быть обобщены следующим образом: недостаточная личностная зрелость, не достигающая, однако, степени клинически завершенного инфантилизма, дисгармоничность, запаздывающая социализация, что особенно отразилось на слабости процесса психосексуальной идентификации и привело к недостаточной зрелости и завершенности половой идентичности. Эгоцентризм. Завышенный уровень притязаний. Однако при этом отмечается недостаточное, а порой неадекватное самопонимание, недостаточная дифференцированность реального и идеального Я, что способствует негативной самооценке и формированию комплекса неполноценности.

В самоотчете подэкспертного проблемы сексуальной адаптации выступают на первое место. Недостаточная идентичность с мужской половой ролью, пассивность, неуверенность в себе, комплекс половой и сексуальной неполноценности, повышенная сенситивность (чувствительность) к критике со стороны окружающих сочетаются с высоким индексом фрустрированности (2,3). Фрустрированны потребности — в маскулинном самоутверждении,-сексуальная, в самоуважении.

Наиболее типичным способом решения трудных ситуаций является возрастание различных видов агрессии при ханжески-незрелой конформности суждений и установок. При этом отсутствие чувства собственной вины и ответственности за возникновение проблем сочетается со склонностью перекладывать их на окружающих. Актуальным является недовольство собственным положением в социуме и недостаточной степенью его признания со стороны окружающих при полном отсутствии даже тенденции активно их изменить. Имеют место претензии на признание, стремление к самоутверждению.

***

Таким образом, анамнез, материалы дела, объективные сведения, полученные со слов матери, брата и бывшей сожительницы Цюмана, его клиническое обследование и экспериментально-психологическое исследование обнаруживают следующее.

Цюман родился и воспитывался в структурно полной, но негармоничной семье, которая, согласно классификации Э.Г. Эйдимиллера (1976), является ригидной псевдосолидарной семьей. Она характеризуется безоговорочным доминированием в ней одного человека, в данном случае отца, и зависимо-подчиненным, пассивным положением остальных членов семьи, особенно детей, отсутствием внутренней эмоциональной теплоты, холодно-формальным домостроевски-патриархальным типом отношений с элементами двойного стандарта морали, ханжеством, шаблонно-стереотипными морально-этическими стандартами. Круг интересов родителей, в связи с условиями их жизни, был весьма ограничен, среди жизненных ценностей отсутствовали познавательные, эстетические, а этические были представлены ханжески — ригидными штампами.

Медицинской документацией об отце и матери эксперты не обладают и их клинического исследования не проводили. Однако известно, что в годы войны отец был контужен, а его описания, сделанные подэкспертным, его матерью и братом, позволяют экспертам предположить, что в характере отца сочетались черты торпидности и эксплозивности (взрывчатости, возбудимости), что свойственно для лиц, перенесших черепно-мозговую травму (травматическую болезнь мозга), которая на стадии отдаленных последствий (резидуальная стадия) проявляется эксплозивным вариантом психоорганического синдрома. Чертами такого характера, называемого еще эпилептоидным, являются ханжество, мелочная придирчивость, властность, насаждение своих воззрений, отсутствие пластичности во взаимоотношениях, их жесткость, что обнаруживается у отца Цюмана. По механизмам психологического синергизма (содружественного усиленного психологического воздействия) с описанным выше психологическим микроклиматом, царившим в семье, это оказало значительное воздействие на психику детей.

Мать — властная, непоследовательная женщина, с чертами эгоцентризма, без особой теплоты и эмоциональности, в том числе во внутрисемейных отношениях. Ее заболевания (вегето-сосудистая патология) относятся к разряду психосоматических расстройств, одним из условий возникновения которых является психологическое неблагополучие, хроническая психотравмирующая ситуация, как правило, в семейной сфере.

В отношении потребления спиртного семья принадлежит к конформной группе, что отразилось в системе злоупотребления алкоголем родителями (по описанию можно предположить возникновение алкоголизма как у отца, так и у матери), а в последующем, согласно семейному сценарию, у обоих их сыновей. Следует отметить, что опьянение у старшего брата подэкспертного имеет черты измененного (эксплозивного) алкогольного опьянения.

Характеризуя систему воспитания в семье, эксперты отмечают, что уже сам факт негармоничной семьи является серьезным условием и главной причиной аномального воспитания детей. В данном случае оно усилено сочетанным вариантом неправильного воспитания детей. Последнее характеризуется сочетанием скрытого эмоционального отвержения и скрытой гиперпротекции с жестко-жестоким, унижающим вариантом доминирующей гиперпротекции и директивного пресечения, лишающим детей свободы и самостоятельности. Детство подэкспертного прошло в весьма стесненных материальных условиях (фактически в бедности) с подчеркиванием родителями своей честности. Данные литературы (А.Е.Личко, 1985) свидетельствуют, что подобная система аномального воспитания выталкивает детей на улицу, где они попадают в асоциальные компании, способствует формированию праздного образа жизни, приводит к несамостоятельности, неуверенности в себе, нерешительности, неумению постоять за себя, безволию, когда речь идет о труде и исполнении обязанностей, склонности к праздному образу жизни, что и обнаруживается у подэкспертного.

Приступая к ответам на поставленные следствием вопросы, эксперты дают их не в порядке постановки, а в порядке логической взаимосвязи.

Отвечая на четвертый вопрос эксперты определяют личность Цюмана как смешанный амальгамный тип явной акцентуации. Об акцентуации говорит, с одной стороны, достаточная степень выраженности, усиление отдельных черт характера, о чем речь пойдет несколько ниже, в такой степени, что делает эту личность весьма уязвимой в определенных ситуациях общения (неформального, с лицами противоположного пола), в сексуальных взаимоотношениях, а, с другой, достаточно адаптированной и устойчивой в иных условиях, например, во время службы в армии. В качестве ядерного, основного типа личности выступает ее шизоидный вариант. Об этом свидетельствуют отмечаемые с самого детства трудности общения, неспособность самостоятельно завязывать неформальные контакты, фактическая замкнутость, недостаток интуиции (неумение догадаться о несказанном, угадать желания, почувствовать переживания, симпатию или неприязненное к себе отношение), недостаток эмпатии (сопереживания), тягостное для него фактическое одиночество, аутистические хобби (чтение, рыбалка, в спорте увлечение не коллективными играми, а единоборствами и шахматами), скрытность от близких и друзей (и при этом избрание жены брата своим доверенным лицом в интимных вопросах). Как это и описывается при шизоидности, сексуальная активность Цюмана для окружающих была незаметной. Его внешняя асексуальность даже вызвала беспокойство у родственников и повлекла за собой проверку его сексуальности. Неспособный на флирт и ухаживания, не умеющий добиться половой близости в многочисленных ситуациях, где она была весьма вероятной, он, как это и описано у шизоидов, проявлял сексуальную активность внезапно, неожиданно для тех, на кого она была направлена, и необычно, «чудно», например, вызывая малознакомых девушек на свидания по телефону и предлагая им поход на демонстрацию. Такой вариант полового поведения шизоидов описан А.Е.Личко. Этот же автор подчеркивает, что внезапные проявления сексуальности таких людей могут изливаться «на случайных встречных в самой грубой и даже извращенной форме».

Черты шизоидности нашли свое отражение в результатах, полученных методом ММРI: «трудности в интерперсональных контактах, особенно с противоположным полом, трудности сексуального приспособления, высокая импульсивность, стремление скрыть от окружающих свои недостатки».

Полюс шизоидности у Цюмана — сенситивно-астенический, с чем связана обидчивость, ранимость, внутренняя робость, склонность к выраженным вегето-висцеральным реакциям (тошнота, сердцебиение) в ситуациях стрессового напряжения, склонность к возникновению фобий (в данном случае дисморфофобии и коитофобии).

Проявлением амальгамности является то, что на ядерную шизоидность у Цюмана наслаиваются черты неустойчивости, формируемые аномальным воспитанием и прочими проанализированными выше хроническими неблагоприятными социогенными факторами. Проявлениями черт неустойчивости являются: выраженный недостаток воли и леность (достигающие степени безволия в учебе и работе, а также в ситуациях, требующих приложения труда, исполнения обязанностей, долга, решения жизненных задач), необязательность. Именно чертами неустойчивости объясняется отсутствие интереса к учебе, прогрессивно нарастающее с 4-го класса, что как раз и характерно для неустойчивых, отсутствие интереса к профессии и работе. В то же время, как это и бывает при неустойчивой акцентуации, при строгом контроле подчинялся и возложенные на него обязанности достаточно качественно исполнял, например, во время службы в армии. Как это и бывает при неустойчивости, усиленной гипопротектным воспитанием, рано выявилась повышенная тяга к праздности, безделью, ничегонеделанью (в школьные годы — прогулы занятий во имя пустого, абсолютно непродуктивного времяпрепровождения, а также ранняя проба алкоголя). Последнему способствовали алкогольные традиции семьи. Склонность охотно подчиняться и подражать тем, с кем можно легко и приятно провести время, без труда получить удовольствие и приятные впечатления, а также бездуховность уже в детские годы привели Цюмана к делинквентности и даже к криминальному поступку (краже).

В СПТУ именно эти качества привели его в делинквентную группу подростков, ставшую для него первичной питейной ячейкой, и в уличную компанию. Глубоких родственных чувств к родным, как это бывает и при шизоидности, и при неустойчивости, не испытывал.

Трусоват, недостаточно инициативен, в том числе в ситуациях, располагающих к сексуальному общению. В этих ситуациях инициатива всегда принадлежала женщинам. Не в силах настоять, например, на желаемой ему сексуальной технике. Как это и свойственно неустойчивым, любые увлечения, требовавшие хоть какого-то труда, остались недостижимыми, что проявилось, например, в спортивных хобби. Доступны лишь те хобби, что не требуют труда — информативно-коммуникативные (пустая болтовня со случайными приятелями), карточные игры, чтение детективной и приключенческой литературы. В этом отражается жажда легких впечатлений и новой информации, не требующей никакой интеллектуальной переработки. Как неустойчивый, легко бросал работу, часто менял разнохарактерные рабочие места, прогуливал, стремился к легкому, быстро обогащающему труду. Как неустойчивый, равнодушен к будущему, не строил планов, жил одним днем.

Черты неустойчивости нашли свое отражение в результатах исследования при помощи метода ММРI (неумение взять на себя ответственность, низкий контроль над эмоциями и поведением, неустойчивость мотивов и установок). Появление в самооценке черт гипертимности (опросник Шмишека) нисколько не противоречит представлению о неустойчивости и шизоидности. Так, в упомянутой работе А.Е.Личко сказано, что «самооценка (при неустойчивости) обычно неправильная: себе приписывают гипертимные черты. К самоанализу действительно неспособны» (с. 65). Подтверждением справедливости этого утверждения в анализируемом случае является показатель 4 балла по шкале лжи. Для полноты описания личности Цюмана следует отметить наличие черт психической ригидности, скорее всего церебрально-органического происхождения.

Темперамент Цюмана ближе к холерическому: высокая реактивность, которая преобладает над активностью, повышенная эмоциональная возбудимость, ригидность, интроверсия.

По характеру подэкспертный является противоречивой, пассивной натурой. Основные черты характера: неуверенность в себе, мнительность, сочетающиеся с завышенным самолюбием и неадекватными самокритичностью, самооценкой; эгоцентричен, в определенной степени злопамятен, склонен «застревать» на отрицательных эмоциях, замкнут, сентиментален, неинициативен, несамостоятелен, подвержен постороннему отрицательному воздействию, безответственен.

Характеризуя мотивационную сферу подэкспертного, следует отметить, что основными, смыслообразующими мотивами его поведения являются инфантильно-гедонические: стремление легко получить удовольствия (секс, алкогольное опьянение, курение). Это обнаруживается как в жизни, так и в психологическом эксперименте. Морально-этические свойства Цюмана отличаются ханжески-инфантильным косно-штампованным содержанием, особенно в отношении половой морали, порой аффективно-личностной непоследовательностью.

Отвечая на первый вопрос необходимо проанализировать не только индивидуально-психологические особенности Цюмана, но и психогенную ситуацию, связанную с инкриминируемыми ему деяниями. Данные литературы и собственный опыт, свидетельствуют о том, что при шизоидно-неустойчивом типе личности наибольшая степень душевного дискомфорта возникает в ситуациях, так или иначе связанных с процессом идентификации личности и с половой сферой, включая сексуальность.

Фактически речь идет о том, что задолго до совершения инкриминируемых ему деяний Цюман находился в состоянии хронической фрустрации. Ее зарождение относится к детскому возрасту, а актуальность сохраняется до настоящего времени. Важно отметить следующие обстоятельства: фрустрированной оказалась одна из наиболее важных потребностей — потребность в самоуважении, чувстве, собственного достоинства, в приятии и понимании окружающими, а фрустрирующее воздействие исходит от наиболее значимых для него лиц. В детстве, ими были родители, аномальное воспитание которых заложило вышеописанные особенности характера и основу комплекса неполноценности. Индивидуальной формой противодействия и протеста последнему стали реакции гиперкомпенсации, отражающие стремление к самоутверждению. В период полового созревания потребность в самоутверждении распространилась на вновь появившуюся и важную сферу — сексуальные отношения и там приобрела наибольшую выраженность.

Последнее связано не со свойственной этому возрасту юношеской гиперсексуальностью (у Цюмана половая конституция слабая, сила полового влечения, либидо невелика), а с тем, что сексуальность, о которой он длительно знал только понаслышке, является для неустойчивого подростка, юноши, молодого человека новой, еще неизведанной формой получения столь необходимого гедонического наслаждения, что в мужской подростковой группе именно сексуальное поведение является одним из наиболее престижных, повышающих статус как в группе, так и в собственных глазах, что по механизмам развития шизоидности сексуальное поведение становится одной из наиболее важных форм утверждения своей половой идентичности. По мере взросления у подэкспертного эта фрустрация не гасится, а, наоборот, усиливается, приобретает характер особо острого переживания. Последнее объясняется не столько его личностными особенностями, сколько тем, что именно эта, столь значимая для Цюмана сфера сексуальных отношений, не дает ему ни одного положительного подкрепления. Наоборот, она каждый раз демонстрирует ему его собственную несостоятельность и все более и более роняет его мужское достоинство в глазах собственных и окружающих, в первую очередь, в глазах половых партнерш.

Реакции на фрустрацию с раннего детства проявляются в привычных для него формах проекции (перенос своих неудач и проступков на других, возложение на них ответственности за свои действия и статус, которых он сам должен был бы стыдиться), рационализации (склонности объяснять и защищать свои негативные поступки, например, пьянство, асоциальное поведение, преступления), гиперкомпенсации со стремлением подчеркнуть свою маскулинность, что ведет к поверхностно-гипермаскулинному их оформлению.

В процессе развития этой фрустрации возникли две патологические затяжные (протрагированные) невротические реакции: дисморфофобическая и коитофобия. Обе возникли в пубертатный период, обе зафиксировались. Первая (негативная оценка своей внешности, стеснение и страх демонстрации тела) сочетается со своеобразным ритуалом защиты (регулярная химическая завивка, сохранение минимума одежды, даже во время полового акта). При этом ритуал приобрел характер привычки. В возникновении, оформлении и фиксации этих реакций наибольшую роль сыграли черты сенситивной шизоидности. Конфликт в сфере сексуальных отношений, незавершенность половой идентичности и существующий комплекс половой несостоятельности у акцентуированного сенситивного шизоида проявились признаком, достигшим клинической степени выраженности — коитофобией (страхом полового акта). На фоне тревожной мнительности, испытывая неуверенность в своей половой состоятельности, что сочетается с неумением строить и развивать половые отношения, он невротическим симптомом фиаско отреагировал на первую в жизни попытку полового сближения. Блокировав развитие полового акта по законам фобического состояния, эта реакция зафиксировалась и приводит подэкспертного к очередным фиаско при случайных половых контактах, включая инкриминируемые ему. О клинической степени выраженности этого симптома свидетельствует не только наличие страха полового контакта, нарастающего по мере приближения телесно-генитального сближения, но и блокирование полового акта при переходе к непосредственной копуляции, исчезновение эрекции.

Потребность в самоутверждении в сексуальной сфере сохраняется, но самостоятельно, в силу своих характерологических особенностей, он ее реализовать не решается и поэтому передает инициативу женщинам, возлагая тем самым на них и ответственность за результат. В силу этого, именно женщины в его представлении становятся ответственными за то, что своими действиями, своей сексуальной активностью как бы требуют от него сексуального поведения, побуждают его к интимной близости и, тем самым, как бы заставляют еще и еще раз публично (в присутствии свидетелей, которыми эти женщины и являются) проверять свои мужские качества. И каждый раз завершающийся фиаско, оказывается, что вместо повышения его престиж падает.

Формой реагирования на эту ситуацию, как бы подтверждающей его половую несостоятельность, становится индивидуально присущая Цюману экстрапунитивная (агрессивная) защитная реакция – замена истинного агента (собственной несостоятельности и необходимости «обвинения» в своей неполноценности себя самого) агентом замещенным, в качестве которого в сознании Цюмана стереотипно предстает половой партнер, исключая сожительницу. Именно на полового партнера и направляется злобно-гневный аффект, актуализирующий в процессе переноса негативные его характеристики.

Здесь проявляется еще один вид психологической защиты, используемый Цюманом, — обесценивание сексуальной партнерши. На этой базе по механизмам переноса у подэкспертного формируется враждебно-негативная психосоциальная установка, генерализующаяся на женщин как таковых. Она проявляется изменением мировоззрения, в котором все женщины, за исключением наиболее значимых (сожительницы, матери, жены брата, с которыми установились личностные неформальные отношения и кто продемонстрировал ему свое приятие и положительное к нему отношение), предстают похотливыми, падшими существами. Именно они должны нести всю ответственность за то, что своим поведением, своей сексуальностью стимулируют мужчин, вызывают их на соревнование за обладание собой

А в этом соревновании Цюман, в собственных глазах, несостоятелен и заранее относит себя к проигравшим. Эта установка распространяется на всех женщин, которые вызвали у него сексуальный интерес, даже невольно, случайно. Именно эта реакция возникла во время первой в его жизни попытки полового сношения, завершившейся неудачей, и отмечалась во всех последующих случаях, включая инкриминируемые. Но если в случаях личностного общения эта агрессия оставалась сдерживаемой и контролируемой (внутренняя форма агрессии), то при анонимном контакте в условиях выраженного алкогольного опьянения она выливалась в открытую агрессию (агрессивное поведение) против мнимого обидчика. Сутью этой реакции является разрядка аффекта (А.Е.Личко, 1985).

По половой конституции Цюман входит в группу слабых: позднее появление телесных, физиологических и психосексуальных признаков пубертатного периода, таких как появление растительности на лобке, утренние эрекции и поллюции, начало бритья (после 15 лет в южном регионе), признаки несколько ослабленного либидо (недостаточный эротический интерес к сверстницам, специальной литературе, редкие, инициированные сверстниками мастурбации отличались слабой интенсивностью).

Отвечая на пятый вопрос, эксперты обращают внимание на следующее: родился Цюман от беременности, на последнем триместре протекавшей с явлениями токсикоза. Преждевременные роды были травматичными (раннее отхождение вод, механическая стимуляция, обвитие пуповины, скорее всего лицевое предлежание плода, так как, со слов матери, на лице новорожденного отмечалась гематома). В младенческом возрасте синдром умеренной гипервозбудимости, инверсия сна, невропатия. В дошкольном возрасте умеренная психомоторная расторможенность.

Все это позволяет предположить наличие перинатальной комбинированной (родовая травма, гипоксия) органической патологии головного мозга. В пользу этой диагностической гипотезы говорят обнаруживаемые при ЭЭГ-исследовании диффузные изменения корковой биоритмики и билатерально-синхронные вспышки высокоамплитудных волн с частотой 6-8 Гц. Последние появляются в результате гипервентиляции, что свидетельствует о патологии корковых отделов и заинтересованности срединных структур головного мозга. О патологии мозга свидетельствует также наличие рассеянной микроочаговой неврологической симптоматики. Подобное сочетание позволяет остановиться на диагнозе «минимальная церебральная дисфункция». С этим заключением согласуются выявленные при экспериментально-психологическом исследовании признаки психической ригидности и истощаемости психических процессов, а также недостаточная психическая зрелость.

Цюман, как неустойчивый подросток, весьма рано (в 10 лет) приобщился к спиртному. Первая проба привела не к психотропному, а к токсическому эффекту (он заснул), что надолго отбило охоту употреблять алкоголь. Потребление спиртного возобновляется в пубертатном периоде, когда по законам развития неустойчивого характера и в связи с реакцией группировки пубертатного психологического комплекса он попадает в делинквентую группу сверстников. Именно эта группа приобрела для Цюмана значение референтной и по законам психологии малых неформальных групп принудила его к употреблению алкоголя. Дальнейшая алкоголизация происходила в указанной микросоциогруппе, ставшей для Цюмана первичной питейной ячейкой. Именно законы ее функционирования по механизмам групповой зависимости диктовали регулярность выпивок, «облегченность» поводов, питейную ситуацию, структуру потребления (преимущественно пиво), дозы. Однако коммуникативно-релаксирующий психотропный эффект алкоголя довольно быстро привел Цюмана, имеющего ведущим шизоидный радикал личности, к индивидуальной психологической зависимости от спиртного по типу «коммуникативного допинга», облегчающего общение, снимающего робость, чувство неловкости. Именно в связи с этим результатом действия алкоголя он, в системе ценностных ориентации Цюмана, приобрел высоко значимую роль, а его потребление подверглось рационализации, объяснению и защите. Несмотря на быстрый рост толерантности (до 1,5 литра вина), пьянство в доармейский период жизни Цюмана оставалось одним из проявлений девиантного поведения, признаков пивного или иного алкоголизма в тот период экспертами не обнаружено. В период службы в армии спиртное фактически не употреблял.

Возобновление выпивок ситуационное, связано с попаданием в формальную микросоциогруппу (рабочая бригада), ставшую для Цюмана очередной первичной питейной ячейкой. Его неустойчивый характер не мог противостоять законам этой группы. Потребление спиртного возрастало, и весьма быстро возникла клиника алкоголизма. Изначальная регулярность выпивок и структура потребления с переходом на крепкие спиртные напитки, включая особо токсичный суррогат (самогон), могут быть объяснены воздействием первичной питейной ячейки.

Отсчет клиники алкоголизма идет с момента исчезновения защитного знака (рвоты) — с 1989 г. С ним совпал выход на плато толерантности (1,5 литра водки), периодическая потеря количественного контроля с передозировками, возникновением тяжелых степеней алкогольного опьянения, в структуре которого начали актуализироваться старые обиды и негативно окрашенные кататимные (личностнозначимые) переживания, появились измененные (эксплозивные-взрывчатые) формы простого алкогольного опьянения, одна из которых привела его к драке, завершившейся приводом в милицию.

Быстрота развития клиники алкоголизма (около года с момента возобновления выпивок до появления рубежного симптома) свидетельствует о его высокой прогредиентности. Об этом говорит раннее появление псевдозапоев (еще через полгода) и очередного варианта измененной формы простого алкогольного опьянения — палимпсестов (выпадение из памяти финальных эпизодов пьянки). В 1992 г. возникли первые признаки абстинентного синдрома (преобладали вегето-висцеральные компоненты). Столь быстрое, близкое к злокачественному, прогрессирование алкогольной болезни, при котором затруднительной становится разграничение ее стадий в связи с исчезновением их четкой очерченности из-за раннего появления признаков более тяжелой стадии, может быть объяснено действием следующих модифицирующих (утяжеляющих) факторов: рано приобретенной органической патологией мозга; алиментарным фактором — питанием, аномально-недостаточным по количеству, структуре (белки, жиры, углеводы, микроэлементы, витамины) и компенсации энергозатрат, что привело к обменно-дистрофическим нарушениям в организме, особенно в наиболее чувствительном в этом отношении органе — мозге и его диэнцефальной области; астеническим полюсом личности (сенситивная шизоидность и неустойчивость).

В последующем появился еще один вариант измененной формы простого алкогольного опьянения — с импульсивными поступками. Именно в этом состоянии Цюман и совершил убийства, нападение на свою сожительницу. Слово «импульсивность» в данном контексте не обозначает самостоятельного одноименного психо-патологического симптома патологии воли, а является составной частью принятого в наркологии термина, обозначающего непсихотический вариант выраженного простого алкогольного опьянения, во время которого опьяневший внезапно совершает поступки, внешне выглядящие необычными, нелепыми, иногда извращенными, но отражающие ряд индивидуально-психологических его качеств и свойств.

Помимо того, у Цюмана обнаруживается еще два психопатологических непсихотических феномена — коитофобия (навязчивый страх полового акта) и субклиническая дисморфофобия. Они имеют все признаки психогенных невротических симптомов: ситуационное происхождение (возникает в ситуации развития полового сближения, причем чем ближе копулятивная стадия, тем сильнее фобический компонент), непроизвольность появления и невозможность самостоятельно от них избавиться, блокирование психогенной ситуации, в данном случае функциональное угасание эрекции, сопровождающееся реальным фиаско, облегчение при приеме психотропных средств (алкоголя), наличие тревожно-мнительных черт характера, особенно касающихся сферы сексуальных отношений, импринтинговое психогенное возникновение в ситуации первого в жизни Цюмана полового контакта.

Таким образом, отвечая на пятый вопрос, эксперты утверждают, что Цюман страдает алкоголизмом (вторая стадия). Фоном для него служит минимальная церебральная дисфункция, как следствие перинатальной травмы. Сопутствующее заболевание: фобический невроз в виде монофобии (коитофобия). Дисморфофобия на время обследования клинической выраженности не имеет. Ни одно из этих расстройств психотической выраженности никогда не достигало и не могло нарушать способность подэкспертного правильно оценивать ситуацию, отдавать отчет своим действиям и руководить ими. Действия подэкспертного при совершении инкриминируемых ему деяний отличались целенаправленностью, отражавшей иерархию мотивов, характерных для его личности и вне состояния опьянения, последовательностью, пластичностью, завершенностью, предусмотрительностью, свидетельствующей о понимании ситуации и ее динамики, развитием на фоне ясного сознания. Цюман, будучи трезвым, правильно понимал и осознавал, что выраженная степень алкогольного опьянения является одним из важных условий совершения им тяжких криминальных деяний, и перед каждой выпивкой, в том числе перед завершившимися убийствами вышеуказанных женщин, знал, что испытывает судьбу, так как осознавал, что очередная выпивка может закончиться убийством ни в чем не повинной девушки.

Ответы на шестой и седьмой вопросы являются логическим следствием ответа на пятый вопрос и из него вытекает: да, Цюман продолжает болеть алкоголизмом во второй стадии. Однако на момент обследования, в связи с арестом и содержанием под стражей, он находится в состоянии вынужденной ремиссии. Как больной алкоголизмом он нуждается в принудительном от него лечении. Противопоказаний для этого нет, что подтверждено ВКК Таганрогского городского наркологического, диспансера, включавшей терапевта и невропатолога.

Возвращаясь к вопросу об индивидуально-психологических особенностях Цюмана и их связи с инкриминируемыми ему деяниями, следует отметить незрелость личности, что связано с синергическим действием двух факторов: церебрально-органического с преимущественным поражением диэнцефальной области, как это бывает при инфантилизме, и неблагоприятного действия микросоциальной среды. Оба эти фактора проанализированы выше. Умеренно выраженный психический инфантилизм проявился у Цюмана недостаточным уровнем развития самосознания, половой идентичности, незрелостью мотивационной сферы, в которой преобладающими являются гедонические мотивы, недостаточным самоконтролем, неадекватной самооценкой с общим негативным к себе отношением (комплекс неполноценности). Самоутверждение в любой сфере прежде всего ориентируется на маскулинность. Морально-этические регуляторы поведения неинтериоризованы. Они не стали внутренними убеждениями и силой, действующей изнутри; а, будучи рассчитаны на экспектации (ожидания) общества, сохраняют лишь внешнюю форму. Принцип этот образно может быть обозначен следующим образом: «Не краду не потому, что убежден, что красть нельзя, а потому, что могут заметить и поймать». Эта ориентация на внешнюю сторону проявляется и в усвоении им признаков столь важной для него маскулинности — ценными для него являются не внутренние психологические свойства маскулинности (ответственность, долг, активность и пр.), а свойственная его референтной маскулинной группе внешняя атрибутика этого качества: выпивка, курение, доминирование над женщиной. Эмоционально-волевая незрелость проявляется в неспособности на длительное волевое усилие и самоконтроль.

Важным обстоятельством является то, что незрелость личности и самосознания, сочетаясь со стремлением к самоутверждению в маскулинной роли, приводит Цюмана к неадекватной самооценке. Именно самооценка (подтверждено результатами использования КИСС) в самовосприятии Цюмана создает иллюзию его гипермаскулинности: сексуальный, активный, агрессивный, хороший семьянин (в понимании самого Цюмана). Вступая в противоречие с действительностью эта самооценка приводит к внутренним конфликтам, а незрелость личности является причиной выбора наиболее простых, инфантильных, неадекватных способов психической защиты – вытеснения и экстрапунитивных (агрессивных) форм реакции. Согласно результатам опросника РТС, Цюман практически неспособен использовать более эффективные способы разрешения ситуации (компенсацию, сравнение себя и своих проблем с другими, интрапунитивное реагирование, механизмы снижения психического напряжения и пр.). Такая защита оказывается несостоятельной и поэтому требует постоянного подкрепления: подэкспертный постоянно стремится демонстрировать своим поведением свою маскулинность в его понимании, убеждать в ней, в первую очередь, самого себя. Причем делает он это в различных сферах жизни, включая сексуальную, которая для него и является первостепенным критерием мужественности.

Однако, в силу слабой половой конституции, шизоидной акцентуации, комплекса половой неполноценности и сексуальной несостоятельности и коитофобии, самостоятельно организовать реализацию этой потребности он не может. В тех редких случаях, когда он вступал в сексуальные контакты, их инициатива и режиссура принадлежали женщинам, которые, к тому же. негативно его оценивали. Подобные ситуации имели противоположный эффект и всегда были болезненны для самолюбия подэкспертного, так как становились подтверждением не искомой им маскулинности, а ее неполноценности. Именно это обусловило эмпирический поиск иных способов самореализации и самоутверждения в мужской половой роли. Эта потребность определила избрание полем реализации маскулинного самоутверждения сексуальную сферу, шизоидные черты характера облекли ее в анонимную форму полового общения, экстрапунитивное реагирование, свойственное Цюману, в этой ситуации вылилось в крайнюю степень агрессии — причинение страданий и смерти, а алкогольное опьянение стало обязательным условием осуществления. Выраженная степень алкогольного опьянения приводит к актуализации фрустрационной потребности, блокирует социальные табу (запреты) и придает такому поведению внешнюю видимость импульсивного, внезапного, необычного. Незрелость, неинтериоризованность нравственной регуляции, агрессивность, отсутствие эмпатии, низкий контроль обусловили противоправный характер действий.

Следует отметить, что инкриминируемые подэкспертному деяния формально являются сексуальными. Однако их психологический глубинный смысл – потребность самоутверждения в маскулинной (социальной) половой роли и подкрепления своей иллюзорной гипермаскулинной самооценки. Именно этот психологический механизм, реализуясь, в действиях Цюмана, облекается в садистскую форму в отношении исключительно гетеросексуальных случайных партнерш. Главное для него не столько сам по себе половой акт, сколько наслаждение властью, безраздельным доминированием, возможностью распоряжаться женщиной, не столько как партнером, сколько как скрытым врагом, несущим нотариальную угрозу его маскулинному Я. Именно поэтому в его внутренней оценке, по механизму переноса и замещения, любые женщины, особенно молодые и сексапильные, воспринимаются и оцениваются негативно.

Таким образом, индивидуально-психологические особенности Цюмана, в первую очередь незрелость личности, недостаточный уровень самосознания и половой идентичности и шизоидные черты характера, создают внутренние конфликты. В свою очередь те способствуют появлению неэффективных способов психической защиты и постоянной потребности в подкреплении своей маскулинности. Именно сочетание этой потребности, шизоидные черты характера, неинтериоризованность морально-этической регуляции, индивидуально свойственные Цюману формы психической защиты, экстрапунитивные формы реагирования и выраженные степени измененного алкогольного опьянения, актуализирующего фрустрацию, привели к избранию криминальной формы гиперкомпенсации — серийных садистических изнасилований с последующим убийством партнерши.

Садистское поведение испытуемого, являющееся основой инкриминируемых ему деяний, диктуется не столько мотивами получения сексуального удовлетворения и сладострастия (с его слов он при изнасиловании ни разу оргазма так и не пережил, что подтверждено как самим Цюманом при собеседовании, так и результатами экспериментально-психологического исследования, изложенными ниже), сколько потребностью в доминировании над женщиной, реализации своей маскулинности в неограниченной мере. При этом в его внутреннем, подсознательном мире женщина, в соответствии с уже возникшей ранее реакцией проекции, предстает существом низменным, порочным, а поэтому малоценным. К тому же она почти враг, стремящийся к испытанию его неполноценной сексуальности. Поэтому в отношении нее столь ханжески морализованному человеку разрешен весь применяемый Цюманом арсенал принуждения и доминирования: оскорбления, в том числе непристойные, угрозы и физическое принуждение, связывание, как выраженная степень господства над партнером, серии придушений, объективно зафиксированные в открывающих серию эпизодах, и, по законам развития подобных состояний, должные иметь место и в случаях с Ревякиной и Новиковой. При этом они сопровождаются специфической садистской любовной игрой, до которой так охоч Цюман — вопросами типа «ну что, жить хочешь?» или «еще жива?».

Сексуальные действия Цюмана имеют разноплановые характеристики. Оральный секс является для него наиболее привлекательным, так как, с одной стороны, обеспечивает молодому человеку с личностными чертами неустойчивости и гедонизмом максимальное наслаждение, не требующее какой бы то ни было собственной активности. Помимо того, он приемлем и в связи со страхом сексуальной слабости, так как для введения полового члена не требуется достаточной степени эрекции. С другой стороны, в силу ханжеской морали Цюмана, этот вид техники недопустим со значимым партнером, например, женой, а возможен лишь в условиях анонимного полового общения, при отсутствии каких бы то ни было обязательств перед партнершей, при сведении ее роли к роли статиста, объекта, а не субъекта. Анальный же способ отправления половых отношений имеет ведущей нагрузкой не столько достижение сексуального сладострастия, сколько моральное, подавление и унижение, своеобразное «опускание» женщин. Фактически это акт отмщения им за свою несостоятельность и насмешки.

Убийства сексуальных партнерш, в этом контексте, по сути своей не являются крайней формой садизма, а имеют характер уничтожения свидетеля. Но свидетеля не криминального насилия, а свидетеля краха маскулинности, сексуальной несостоятельности. Поэтому эти убийства диктуются не страхом наказания и предусмотрительностью, а обусловливаются страхом позора. Именно поэтому Цюман, убивая свои жертвы, не решается смотреть им в глаза (душит, находясь сзади), даже мертвым. Поэтому он и старается прикрыть им глаза чем-либо подручным.

Таким образом, типируя действия Цюмана как садистские, эксперты не относят их к психопатологическим феноменам какой-либо болезни или болезненного состояния. Точно так же, имеющиеся признаки фетишизма (влечение к длинным женским ногам, колготам из ткани эластик темных цветов, к обуви) не достигают степени клинической завершенности и относятся к варианту сексологической нормы (сексуальная акцентуация). Однако дальнейшее развитие этой формы поведения по законам развития сексуальных парафилий (половых извращений имеющих уже болезненную природу) с большой долей вероятности могло бы завершиться возникновением болезненного психического расстройства – обсессивно-компульсивного садизма или одного из его вариантов (некросадизма).

Отвечая на второй вопрос, эксперты заключают, что в момент инкриминируемых ему деяний Цюман в состоянии физиологического аффекта не находился. Подтверждают это следующие обстоятельства: ситуация сама по себе для него значима, так как адресуется к наиболее фрустрированной потребности, однако женщина как таковая активным агентом этой ситуации не является (наоборот, именно Цюманом ей отведена роль пассивного, безликого, анонимного статиста), поэтому ситуация не может быть отнесена к остроконфликтной между ним и конкретной женщиной; в самой ситуации сохраняется последовательность действий, пластичность и гибкость тактики; отсутствует типичное для аффекта «квадратное» протекание эмоций (нет фазы аффективного взрыва, фазы плато и фазы критического выхода из аффекта, все стадии динамики эмоций внутри инкриминируемых Цюману эксцессов стерты, четких границ не имеют); фактическая форма и содержание эмоционального реагирования Цюмана в исследуемых ситуациях существенно не отличаются от привычного для него стереотипа подобных реакций в некриминальной жизни; отсутствуют признаки постаффективной астении — интеллектуальной, волевой, эмоциональной.

В соответствии со статьей 191 УПК РСФСР в порядке собственной инициативы эксперты отмечают, что эмоциональное состояние во время инкриминируемых Цюману деяний имело свою динамику, связанную с состоянием измененного простого алкогольного опьянения. Его характеристика: состояние выраженной алкогольной интоксикации со всеми свойственными ей компонентами (атаксия, дизартрия, палимпсесты, актуализация фрустрированных потребностей и старых обид). Непосредственное включение криминального волевого акта происходит внезапно в виде мгновенной реакции на полученное воздействие, имеющее отношение к актуализированной фрустрации. В качестве этого воздействия выступает случайно встреченный подходящий объект (девушка, соответствующая его экспектациям). С этого момента, что свойственно измененным формам опьянения, происходит как бы мгновенное протрезвление Цюмана: его действия приобретают четкость, исчезает дискоординация движений; появляются собранность и мобилизованность — идеаторная и волевая. Это состояние держится на протяжении всего инкриминируемого ему деяния и завершается так же остро, вместе с его окончанием — смертью жертвы. Только тогда возвращается клиника опьянения, включая палимпсесты. Так что выпадение из памяти фрагментов ситуации, следующее после завершения разбираемых эксцессов, происходит не по механизмам психологического аффекта, а по наркологическим закономерностям. Психологический анализ этого состояния с помощью цветовых тестов более подробно анализируется в ответе на третий вопрос.

Ответ на третий вопрос: в момент совершения инкриминируемых ему деяний испытуемый находился в состоянии измененной формы простого алкогольного опьянения, которое резко актуализировало хронические фрустрированные потребности, в первую очередь потребность в признании и подтверждении собственной маскулинности и сексуальности. Обнаружение случайного объекта удовлетворения актуализированных фрустраций «запускает» стереотипы поведения и эмоционального реагирования, которые имеют свою динамику в ходе развития эксцесса и исследованы экспертами с помощью цветовых методик (тесты Люшера, цветовой тест отношений). Обнаружено, что исходному личностному состоянию Цюмана присущи страх перед внутренним одиночеством и ограничениями, жалость к себе, честолюбие, стремление во всем проявлять волю, невзирая на сопротивление, потребность в признании, стремление к лидерству, подавленная чувственность, настороженность. В период опьянения вначале нарастает замкнутость, актуализируются старые обиды: подэкспертный склонен видеть в себе жертву обстоятельств и интриг других, ищет неадекватное самооправдание. Встретив случайную девушку, которая ему приглянулась, и, идя за ней следом, вначале он испытывает желание ей понравиться, не беря при этом на себя никаких обязательств, приписывает себе качества, которыми восхищается, и принимает вымысел за действительность.

В этом состоянии восприятие будущей жертвы альтернативно его эмоциональному отношению к значимым для него женщинам. Если в отношении сожительницы и жены брата ведущими являются потребность в сочувственной близости, готовность проявить эмоциональное сопереживание, то у жертв акцент делается на якобы имеющемся у них природном стремлении к плотскому удовлетворению, к сексуальным, ни к чему не обязывающим отношениям. В наибольшей степени эти тенденции приписаны первым жертвам — неизвестной женщине, изнасилованной им в 1989 г. и в последующем подвергшей его шантажу.

У жертв, в переживаниях Цюмана, подчеркивается высокий уровень притязаний, возводящий серьезные препятствия для тех, кто стремится к общению с ними, ограничивающий их круг коммуникации. В состоянии опьянения и актуализации переживаний Цюман приписывает женщинам высокомерие, которым и объясняет их невнимание к своей персоне, так как он якобы не соответствует их высоким требованиям к мужчине. Именно это, растравляет в нем пьяную обиду, столь типичную для состояния измененной формы простого алкогольного опьянения, в котором он находится, вызывает реакцию гнева и агрессии против мнимых обидчиков. В процессе этого возрастает его обидчивость, ранимость, актуализируется стресс, вызванный подавленными сексуальными потребностями. Фиксация на предположении о возможности сексуального фиаско и неудачи в планируемом половом акте тут же вызывает появление страха позора. Последний вступает в конкуренцию с актуализированным желанием сексуальной близости. Возникает весьма тягостное для Цюмана состояние борьбы мотивов, в процессе которого нарастает эмоциональное напряжение. Такое «самовзвинчивание» завершается принятием решения о проведении полового акта в единственно приемлемой и возможной для Цюмана в этой ситуации форме – изнасиловании, что «включает» очередное эмоциональное состояние — «предстартовый мандраж».

В момент нападения на жертву резко увеличивается активность, интенсифицируется возбуждение. Эротические желания и деятельность направлены на возбуждающий объект. Испытывает негодование на любые, даже предполагаемые ограничения свободы своих действий. В момент, когда он тащит жертву в безлюдное место, появляется эротическая сенситивность, что, кстати, часто встречается у лиц с сексуальными отклонениями: возникает тревога и настороженность, нарастает сдерживаемое раздражение, прерываемое вспышками гнева; подэкспертный испытывает страх, предполагая, что достижение близкой цели находится под угрозой в связи с его половой несостоятельностью или поведением жертвы, переживает одновременно чувства гнева и беспомощности.

Оголение жертвы вызывает некоторое изменение состояния — резко повышается стремление к дискриминирующему контролю и власти над жертвой (подавлять, подчинять своей воле) при желании сдержать, отсрочить во времени непосредственные телесные сексуальные действия, максимально использовать обстоятельства и в то же время нарастает неуверенность в себе, обидчивость, потребность устранить эти неприятные переживания. Чем ближе сам сексуальный контакт, тем страх, беспомощность и гнев, адресованные мнимой обидчице, сильнее нарастают. Манипуляции с колготками еще раз изменяют эмоциональное состояние. Появляется застой возбуждения, как результат обессиливающих волнений, страх неудачи сочетается с переживанием своей беспомощности. Это состояние сохраняется и в последующем, сочетаясь с нарастающим озлоблением против жертвы, которая в его подсознании предстает врагом, одновременно и искушающим, и представляющим угрозу принижения его маскулинности.

Средством защиты и самоутверждения становится избиение жертв, что переживается Цюманом как кризисное состояние. Застой возбуждения, возникший на предыдущем этапе, страх неудачи здесь вызывают внезапный кризис — бесцеремонные агрессивные действия. В определенной степени они и способ как бы «отложить» желаемое и пугающее его очередное испытание маскулинности, что отражает нарастающий страх полового акта. Это состояние сохраняется и в период непосредственных попыток введения полового члена. При этом переживания, связанные с оральным и анальным сексом, сходны и, в первую очередь, выражают не столько сексуальные желания Цюмана, сколько его стремление к власти над жертвой, являются способом его самоутверждения и одновременно глумления над «врагом», которого он и боится, и как бы «опускает».

Цюман оказался не в состоянии сделать цветовую раскладку в отношении эмоциональных переживаний состояния оргазма, что делает весьма вероятным, что он его в инкриминируемых ему актах не испытывал. Актуальным эмоциональным состоянием Цюмана в момент удушения жертв является потребность принять меры предосторожности. Оно носит защитный характер и отражает надежду избежать позора. Вид мертвого тела вызывает стресс, тревогу, душевный разлад. Но они связаны не с раскаянием или жалостью к жертвам, а с актуализацией чувства собственной неполноценности. Выражено стремление уйти из ситуации. Вновь выходит на первый план склонность возложить ответственность на других, в том числе на саму жертву (непредусмотрительность, позднее «шатание» одной и пр.).

Уход домой вновь возвращает подэкспертного в статусное состояние. На следующий день, как правило, вновь переживает кризис. Склонен проявлять крайнюю осмотрительность, тревожен, беспокоен, что связано с ситуацией. При этом мысли о жертвах раздражают. Испытывает чувство безнадежности в сочетании с подозрительностью, стремлением оградить себя от проблем и одновременно утвердить свою волю, невзирая на последствия.

Эксперты поясняют, что большинство указанных структурно-динамических характеристик психоэмоционального состояния Цюмана в развитии криминального эксцесса относятся к недостаточно осознаваемым, а некоторые — к неосознаваемым психологическим процессам и получены исключительно экспериментально-психологическим путем с использованием цветовых методик (тесты Люшера и цветовой тест отношений, модифицированные в лечебно-реабилитационном научном центре «Феникс» специально для решения вопросов криминальной психиатрии). Однако поэтапно изменяющееся эмоциональное состояние подэкспертного ни разу не достигало той степени выраженности, которая существенно бы дезорганизовывала его сознание и деятельность.

Ответ на восьмой вопрос эксперты формулируют следующим образом: прекращение Цюманом деяний, однотипных инкриминируемым ему, объясняется появлением у него постоянной сожительницы, что на время их совместной жизни разрешило фрустрирующие ситуации и удовлетворило фрустрированные потребности.

Эмпирически случилось так, что сожительница взяла на себя приемлемое Цюманом разрешение тяготивших его проблем, которые самостоятельно он решить не мог и при попытках решения которых он проявлял столь ранящую его маскулинную несостоятельность. Она щадяще для его самолюбия взяла на себя сексуальную инициативу, сексуальное просвещение и сексуальное обучение, психологически грамотно и тактично вела себя в ситуациях, когда он обнаруживал свою сексуальную неопытность, неумелость, неуклюжесть, испытывал фиаско. Фактически сожительница взяла на себя роль секс-терапевта, позволила ему реализовать, претензии на эталон маскулинности. В связи с исчезновением фрустрации исчезает и необходимость в замещающем ее способе удовлетворения указанной потребности, в данном случае криминальном.

Распад гражданского брака и уход сожительницы вновь реанимировали и актуализировали ту же самую фрустрацию и по законам следовых реакций привели к восстановлению стереотипных форм реагирования поведенческих и эмоциональных. С этих позиций нападение на женщину недалеко от центрального рынка в Таганроге по своим мотивам и психологическому почерку должно быть отнесено к той же инкриминируемой Цюману серии.

Отвечая на девятый вопрос, эксперты объясняют присвоение вещей потерпевших тем, что ведущими мотивами Цюмана являются утилитарно-гедонические, а сама личность его незрела, в том числе в морально-этическом плане. В феномене присвоения вещей проявляется полевое поведение (диктуемое не какой-то осознанной целью, а случайными внешними обстоятельствами и ситуацией). Это действие по мотиву «жалко оставить».

Таким образом, присвоение вещей потерпевших не носит характера специально спланированного волевого акта, целью которого является завладение личным имуществом потерпевших, и не относится к сексуальному фетишизму. Это деяние следует квалифицировать как сопутствующее основному, инкриминируемому Цюману.

Выводы
Все вышеизложенное позволяет следующим образом ответить на вопросы, вынесенные следователем на амбулаторную судебную комплексную психолого-психиатрическую экспертизу:

1. К индивидуально-психологическим особенностям Цюмана относятся: умеренно выраженная незрелость личности; недостаточный уровень развития самосознания, половой идентичности; незрелость мотивационной сферы с преобладанием гедонической мотивации, недостаточный самоконтроль; негативная самооценка, требующая частого подкрепления своей маскулинности и половой идентичности и связанная с этим склонность демонстрировать гипермаскулинное поведение, агрессивность; безответственность со склонностью перекладывать ответственность на других; шизоидность, сочетающаяся с чертами неустойчивости (в границах психологической нормы — акцентуации личности). Эти индивидуально-психологические особенности Цюмана являются важным условием возникновения и хронического переживания фрустрационного конфликта, что сочетается с невозможностью найти способы его разрешения. В свою очередь это служит существенным фактором возникновения и формирования деяний, инкриминируемых Цюману. Психологически они являются неадекватной реакцией компенсации. Недостаточная интериоризованность и ханжеский характер моральных норм являются важным условием реализации этих действий. Состояние алкогольного опьянения, с одной стороны, актуализирует фрустрацию, а, с другой, блокирует остатки моральных запретов.

2. При совершении инкриминируемых Цюману деяний он не находился в состоянии физиологического аффекта. В случаях изнасилования и убийства своих жертв в период от момента их случайной встречи и до момента его удаления с места происшествия после убийства Цюман находился в состоянии измененной формы простого алкогольного опьянения.

3. В момент совершения инкриминируемых Цюману преступлений его эмоциональное состояние было связано с измененной формой простого алкогольного опьянения и актуализировавшимися в нем старыми обидами и фрустрированными потребностями, имело свою динамику (что отражено в аналитической части данной экспертизы). Оно не могло существенно дезорганизовать сознание, мышление и деятельность Цюмана в анализируемые периоды.

4. Личность Цюмана представлена смешанным амальгамным типом явной акцентуации (акцентуация — крайний вариант нормы) по шизоидно-неустойчивому типу. Ядерным свойством в данном случае является шизоидность. Неустойчивость — следствие аномального воспитания. Эти качества послужили одним из условий, но не причиной возникновения фрустрации и выбора неадекватных способов ее решения.

5. На момент совершения преступлений Цюман страдал алкоголизмом во второй стадии. Сопутствующим патологическим состоянием и фоном, на котором развился алкоголизм, являлась минимальная церебральная дисфункция, а также фобический моносимптоматический протрагированный невроз — коитофобия (страх полового акта). Как сказано выше (пункт «3» настоящих выводов), четыре случая изнасилования и убийства, Цюман совершил в состоянии измененной формы простого алкогольного опьянения, одного из наркологических симптомов алкоголизма, которое не могло лишить его способности понимать и осознавать происходившее, отдавать отчет своим действиям и руководить ими.

6. Цюман продолжает страдать алкоголизмом во второй стадии. На момент экспертизы находится в состоянии вынужденной ремиссии.

7. Как лицо, страдающее, алкоголизмом, Цюман нуждается в принудительном от него лечении. Соматических, неврологических или психопатологических противопоказаний для его проведения не имеется.

8. Психологической причиной прекращения совершения Цюманом деяний, идентичных анализируемым, в период со 2 июня 1991 г. по 6 ноября 1992 г. стало разрешение фрустрации в связи с появлением у него постоянной сожительницы, которая помимо щадящего к нему психологического отношения эмпирически взяла на себя роль секс-терапевта. Соответственно, при разрешении фрустрации исчезла необходимость иного, в данном случае криминального ее решения. Помимо того, сожительница, объявившая решительную войну его пьянству, реально способствовала значительному сокращению числа выпивок и уменьшению во время них степени опьянения, что также имело положительный результат для предупреждения деяний, подобных инкриминируемым ему.

9. Присвоение вещей потерпевших относится к полевому поведению и происходит не в силу какой-то осознанной цели, не имеет характера спланированного волевого акта, не диктуется сексуальным фетишизмом, а отражает случайные внешние обстоятельства и ситуацию и является деянием, сопутствующим изнасилованиям и убийствам.