Биография А.Р. Чикатило. Часть 1

Детство. Отрочество. Юность

Андрей Романович Чикатило родился 16 октября 1936 года в селе Яблочное Ахтырского района Сумской области Украинской ССР. Родителям к моменту его рождения было более 30 лет. Андрей описывал отца как тихого, скромного человека. Он часто рассказывал сыну о войне, о том, как он был в концлагере, при этом плакал. Говоря о матери, Чикатило вспоминал, что ей зачастую не удавалось уделять достаточно времени своим детям, все ее помыслы были направлены на то, чтобы хоть как-то обеспечить их выживание.

И это не является преувеличением, поскольку на долю молодой семьи выпали тяжелейшие испытания в истории страны – эт о и периоды массового голода 1932-1933 гг. и 1946-1947 гг., и, конечно же, Великая отечественная война. В начале войны на фронт уходит отец Чикати ло, мать же с Андреем с 1941 по 1943 год остаются жить на оккупированной фашистами территории. По мнению А. Корчинского автора интервью с сыном А.Чикатило – Юрием, не исключено, что в возрасте 6—7 лет Андрей мог стать свидетелем изнасилования своей матери немецким солдатом. Хотя никаких подтверждений из других источников этому не удается найти, свои предположения корреспондент строит на том, что в 1943 году у Андрея Чикатило родилась сестра Татьяна. При этом очевидно, что отец, находившийся в ту пору на фронте, не мог быть отцом девочки. Так ли это было на самом деле сказать сложно. Во всяком случае, сам Андрей Романович рассказывая об ужасах войны, о таком факте никогда не упоминал.

Прямая речь. Андрей Чикатило

Мне шел пятый год, когда моего отца забрали на фронт. Помню, это был очень хороший день, летний и теплый, и не было в нем ничего мрачного. Кроме отца, на фронт ушли все односельчане призывного возраста, и некому было заниматься сельскохозяйственными работами, деревня опустела.

Помню ужасы детских лет, когда мы прятались от бомбежки и стрельбы в подвалах, карьерах, голодные и холодные сидели в канавах; перебежки под свист пуль; помню, как горела родная хата, и зверства фашистов.

Как он вспоминал позже, однажды через село проходил отряд красноармейцев: молодые, в новом обмундировании они шли принять смертный бой на окраине села. После боя маленький мальчик стал свидетелем совсем другой картины. Он видел тех же самых солдат, что и днем ранее, но теперь они все были мертвы, многие тела окровавлены, изувечены, без рук или ног. Эта картина надолго врезалась ему в память.

Отец Чикатило избежал подобной участи. Он не погиб на фронте, не стал инвалидом, хотя его судьбу сложно назвать счастливой. Вырвавшись из окружения, он ушел в партизанский отряд. Какое-то время партизанил, совершал боевые акции против оккупантов. Потом попал в плен. Работал у немцев в шахте. Его освободили американцы. После освобождения подвергся репрессиям, так как, по сталинским канонам, мог работать на немецкую и на американскую разведку. Его направили на лесоразработки в Коми АССР, затем — в Чувашию.

Так семья осталась без кормильца в самый тяжелый период массового голода 1946-47 гг., который имел особенно тяжелые последствия в Украинской ССР. Исследователи этого периода советской истории так описывают сложившееся положение:

Дефицит продовольствия в 1946 г. привел к тому, что государство сняло с продовольственного пайка практически все сельское население (100 млн. человек), которому предлагалось выживать исключительно за счет собственного подсобного хозяйства. Однако из-за директив по максимизации хлебозаготовок, в 8 % колхозов оплата трудодней зерном была прекращена, а большинство остальных выдавало не более 1 кг зерна в день. Денежная оплата труда в 30 % хозяйств не осуществлялась, поэтому приобрести продовольствие за деньги люди там также не могли. При этом в сентябре 1946 г. цены на хлеб в государственных магазинах были повышены вдвое. О масштабах голода говорят такие цифры: к весне 1947 г. в одной только Воронежской области число больных с диагнозом «дистрофия» составляло 250 тыс. человек, всего по РСФСР — 600 тыс., на Украине — более 800 тыс., в Молдавии — более 300 тыс. Таким образом, не менее 1,7 млн человек в СССР числились «официально голодающими», смертность от дистрофии достигала 10 % от общего числа людей, которым был поставлен этот диагноз. Особенно высокой была детская смертность, в начале 1947 г. составлявшая до 20 % общего числа умерших. Население находилось в ужаснейшем положении, в ряде областей Украины и Черноземья были отмечены случаи каннибализма.

Понимая, что каннибализм становится реальностью жизни в голодное время, мать пыталась предостеречь своих маленьких детей от этой опасности. Она рассказывала Андрею, что во время Голодомора 1933 года его старшего брата Степана якобы похитили и съели обезумевшие от голода люди. Этот рассказ произвел должное впечатление на маленького Андрея и он не выходил из дома, опасаясь, что его, как и брата, тоже могут поймать и съесть.

Для понимания личности Чикатило тот факт, что ему еще с ранних лет было известно, что его старший брат был съеден голодающими имеет чрезвычайно важное значение. Съедение человека было для него реальностью, а не абстракцией, как для подавляющего большинства людей. То, что до него дошло в рассказе, не играет существенной роли, поскольку поведали ему об этом отец и мать, к тому же о родном брате. Можно полагать, что это прочно осело в его психике и во многом направляло поступки, хотя он не отдавал себе в этом отчета. К тому же в детские, наиболее восприимчивые годы он вообще видел много покойников и смертей, и смерть давно стала для него чем-то близким и понятным.

Прямая речь. Андрей Чикатило

Я помню голод после войны, я помню покойников. Вспоминаю, как с ужасом увидел, как увозили по улице умерших от голода — без гробов, замотанных в тряпки, как услышал разговоры о людоедстве… Я был пухлый от голода вместе с матерью и сестричкой. Мы с сестричкой ползали по траве, ели «калачики», ревели и выглядывали маму с колхозного поля, когда она принесет нам кусок черного хлеба.

Естественно у него формируется и страх быть уничтоженным, вполне реальная опасность за себя, иными словами — страх смерти. Подобный страх почти всегда бессознателен, но он создает личностную диспозицию, определенное видение мира, свою философию, причем начинает все это формироваться с детских лет при отсутствии чувства безопасности в случаях непринятия другими людьми, прежде всего родителями. В этой связи следует подчеркнуть, что вся его последующая жизнь только укрепляла этот страх, поскольку состояла из непрерывной череды унижений, побоев, сексуального насилия, отчуждения от людей.

Гораздо позже, в 1990-92 гг. все эти призраки прошлого вновь воскреснут в рассказах Чикатило, он будет постоянно возвращаться к этим трагическим страницам своей биографии и в разговорах со следователями, занимавшимися расследованием его преступлений, и во время проведения судебно-психиатрической экспертизы, и во время интервью с журналистами.



   

Прямая речь. Андрей Чикатило

В сентябре 1944 года я пошел в 1 класс, голодный и оборванный. В школе от голодных обмороков я падал под парту. Ходил в лохмотьях. Был предметом насмешек и не мог защититься. Был слишком стеснительным, робким, застенчивым. Если у меня в классе не было ручки или чернил, я просто сидел за партой и плакал. Иногда ученики говорили об этом учительнице. Та удивлялась: «Да что, у Андрея нет языка?!» Если мне надо было в туалет — я боялся отпроситься.

Я плохо видел написанное на доске — врожденная близорукость, сейчас у меня очки: — 4,0. Я боялся спросить, что написано на доске, плохо различал — нервничал, плакал. Очков у нас и не было в те годы, нас не проверяли на зрение, а потом с возрастом боялся клички «очкарик». Очки я стал носить только с тридцати лет, когда женился.

Так как в школе я не усваивал материал со слов учителя — по рассеянности, а с доски — по слепоте, то усиленно занимался дома самостоятельно, по учебникам. Так появились у меня скрытность, уединенность, отчужденность.

…всю жизнь меня унижали, топтали, я отчаялся, я бесхарактерный, не мог защититься от ребят. Они меня били из-за моей неуклюжести, замедленности действий, рассеянности, называли растяпой, размазней, бабой, не мог я дать им сдачи. Слезы обиды душили меня всю жизнь. Я стеснялся даже того, что появился на свет. Помню, прятался в бурьяне, пока не придет мать.

…c мамой отношения нормальные, в общем хорошие. Она никогда не наказывала, но и не ласкала, да и какие там ласки, когда на работе от зари до зари. Тогда все от голода вымирали, так что главная ласка был кусок хлеба.

….Отец тихий, скромный, я больше похож на него.. Я молился богу, чтобы отец побыстрее вернулся из ссылки (после плена) и защитил меня. Вспоминаю, как в те годы, в холодной хате — каждый раз, когда оставался в одиночестве, — становился на колени перед иконой в углу и молился: «Господи, верни мне папу!» И в 1949 году мой отец вернулся с войны. Больной, с туберкулезом легких, харкал кровью, лежал, стонал. Нужно было хорошее питание, а его не было. У матери тоже были частые головные боли, но в колхозе не лечили. И не знали болезней в то время. Он защищал меня, но не очень, поэтому я старался не выходить на улицу…

Отец из-за состояния здоровья не мог с полной отдачей работать, да ему и не давали хорошей работы, потому что он был в плену. Работали отец с матерью в колхозе, и на трудодни они ничего не получали, кроме продуктов, которых едва хватало. Семья наша даже по меркам того времени была бедной.

Как видно из этого рассказа, с детства Чикатило был робким, замкнутым, стеснительным, близких друзей не имел, отличался мечтательностью, впечатлительностью и склонностью к фантазированию. Андрей был слаб и неуклюж, вдобавок ко всему у него был целый букет физических недостатков, из-за которых он сильно переживал, как, например, упоминавшаяся в рассказе Чикатило близорукость, кроме того, известно, что до 12 лет он страдал ночным энурезом. Самостоятельно он был не способен защитить себя, что его сверстники чувствовали еще в детстве. В тоже время его совсем не защищали родители. Отец был «тихий, скромный», в нем Чикатило не мог найти даже психологическую опору. Мать, как можно заключить из его рассказа, занимала вроде как нейтральную позицию — не наказывала, но и не ласкала, а это позволяет предполагать ее равнодушие к сыну, что, конечно, было губительно для ребенка, особенно если его злобно преследовали другие мальчишки. Как отмечает Ю.М. Антонян: «Могут возразить, что в те суровые годы кусок хлеба был важнее материнской ласки, но с этим нельзя согласиться ни в коем случае, поскольку родительская любовь особенно нужна, поистине жизненно необходима как раз в тяжелые времена».

Школа, в которой учился А. Чикатило

Школа, в которой учился А. Чикатило
Школа, в которой учился А. Чикатило

Школа, в которой учился А. Чикатило

Изучая отношения в подобных семьях, психиатр А.О. Бухановский, ввел в науку термин «матери Чикатило», которых он описывает как жестоких женщин с властным характером и ярко выраженной ролью семейного лидера, часто одиноких или унижающих своих мужей, оттесняющих их на периферию воспитания сына. Нередко у таких отцов эпизодически «просыпается раж воспитания» — жестко-жестокого — фактически они на ребенке срывают свою униженность в семье. У сыновей таких матерей детские годы, когда коммуникация со сверстниками жизненно необходима для формирования будущей личности, проходят под строжайшим контролем и запретом на все «внеслужебные» контакты. Трагический дефицит общения со сверстниками, родительской любви и ласки, постоянное отсутствие положительных эмоций, неумение понять и выразить самого себя способствуют необратимым изменениям личности. Отсюда неспособность к симпатии, к общению с другими людьми, неумение быть привязанным, любить, сопереживать. Эти дети не умеют защитить себя ни в моральном, ни в физическом плане, прячутся от действительности в мир необычных жестоких фантазий.

Другой специалист, непосредственно контактировавший с Чикатило, Ю.М. Антонян считает, что решающую роль в психологическом отчуждении личности играют не состав семьи, не ее материальное благополучие, не отношения между родителями, не их неблаговидное и даже противоправное поведение, а главным образом их эмоциональное отношение к ребенку, принятие его или, напротив, отвергание.

Когда эмоциональные контакты с родителями отсутствуют, их нравственные ценности в вербальном или поведенческом выражении не усваиваются ребенком. Если мать, отец не выполняют возложенных на них функций, у ребенка появляются ощущение своей незащищенности, неуверенность, беспокойство. Если ситуация не улучшится, подобные ощущения могут прогрессировать, превращаясь в постоянную тревогу и даже страх. Важно подчеркнуть, что, когда эмоциональные потребности ребенка не удовлетворяются, у него может не сформироваться потребность в общении с людьми как следствие той дистанции, которая образовалась между ним и родителями на раннем этапе жизни. В результате закладываются основы будущего психологического отчуждения индивида, непонимания и неприятия им окружающей среды и ее ценностей и даже ожидания угрозы с ее стороны. Неразвитость социальной по своему происхождению потребности в общении берет начало в упомянутом наиболее чувствительном периоде жизни индивида.

Опасность названных социально-психологических образований для дальнейшей судьбы человека отмечает Л. Б. Филонов. Обобщаясь и углубляясь, становясь все более устойчивыми и ригидными, они деформируют личность, приобретают стержневой характер, начинают самостоятельно развиваться. Создаются аномальные личностные структуры и искаженные контуры отдельных сторон личности. Эти стороны затем начинают избирательно реагировать только на некоторые, как бы для них «предуготовленные» социальные воздействия, отфильтровывая их из массы других. Аналогичной позиции придерживается А. Ф. Полис, считающий, что нарушение первичных связей социализации, эмоциональных контактов может не только способствовать отчужденности и невротизации, но и коррелировать, по всей вероятности, с такими явлениями, как алкоголизм, хулиганство, жестокость, и с некоторыми другими формами отклоняющегося поведения.

Подытоживая вышесказанное мы можем утверждать, что отсутствие или значительное обеднение эмоциональных контактов ребенка с матерью и отцом, отвергание его одним из них и особенно обоими есть психологическое отчуждение индивида, закладывающее основу дальнейшей дезадаптации. Семья, включая детей в свою психологическую структуру, обеспечивает тем самым их первичную социализацию, вводя их «через себя» в структуру общества. Если этого не происходит, ребенок отчуждается от семьи, что создает предпосылки для весьма вероятного отдаления в будущем от общества, его институтов и ценностей. Отчуждение от семьи может превратиться в стойкое дезадаптивное существование.

Таким образом, при отсутствии необходимых эмоциональных контактов с родителями с самых ранних лет у Чикатило возникает и закрепляется представление не просто о чуждости и непонятности, а и о враждебности окружающего мира.

Идет время и невзрачный, закомплексованный, подслеповатый мальчик становится юношей, в его плоть и кровь вошел страх – страх перед унижением, страх перед насилием. Он совершенно один против враждебного окружающего мира и продолжает коллекционировать свои неудачи и унижения со стороны одноклассников.

Прямая речь. Андрей Чикатило

Однажды, как обычно от робости от своей я стоял в уголке на переменке, а тут «бесившиеся» одноклассники толкнули на меня девочку. Она пыталась не упасть и задержалась на мне. Я не умышленно, а от ужаса, что на мне девочка, сильно оттолкнул ее от себя. После этого ко мне приклеилось очень обидное прозвище – «Андрей – сила»…

Переживание враждебности окружающего порождало у Чикатило чувство ненависти, возрастающее с годами. Постепенно стирались депрессивные состояния — с проявлением бессильной ярости, переживанием чувства обиды и ощущения собственной неполноценности. В дальнейшем у Чикатило началась переоценка собственной личности, появились мысли о собственной исключительности. Наиболее ярко это прослеживается в подростковом возрасте, когда возникшее чувство неполноценности компенсировалось повышенным интересом к учебе, увлечением марксистской философией, ожиданием скорого наступления коммунизма как избавления от несправедливости и враждебности окружающего мира.

Прямая речь. Андрей Чикатило

Учеба мне давалась с трудом. Часто болела голова, кружилась. И внимание у меня было какое-то рассеянное. Но я упорно, до потери сознания продолжал учиться. Много книг читал. Восхищался военной литературой, особенно партизанской «Подпольный обком действует», «В плавнях», боготворил «Молодую гвардию». Это мне нравилось и потому что отец был командиром партизанского отряда. (Позже Чикатило признается проводившим экспертизу психиатрам, что после прочтения этих романов у него появилась почти зримая мысль о том, как он берет «одинокого языка», и, выполняя приказ командира, связывает и бьет его в лесу. – прим. авт.)

Старался в учебе опережать товарищей. Участвовал в художественной самодеятельности. Правда, в коллективных формах — хор, литературно-музыкальный монтаж. Был редактором стенной газеты во всех классах. Оформлял всю документацию пионерского отряда, потом — комсомольской группы. Был активным агитатором, политинформатором, членом школьного комитета комсомола. В школе допоздна чертил пособия по разным предметам.

 

Выучив уроки письменные и устные, я чертил таблицы. У меня были два любимых занятия. В средних классах я решил изобразить бесконечный ряд порядковых чисел и написал почти до миллиона. В восьмом классе решил сделать подробный атлас, по всем областям и районам, куда из газет выписывал названия районов, которые входят в различные области. В учебнике географии на каждой странице у меня была написана фамилия генсека этой страны, так как я был убежден, что коммунизм уже наступает.

Бедность и несмываемый позор рождали во мне упрямую мечту о высокой политической карьере. Я твердо верил: буду не последним человеком. Мое место в Кремле…»





Выдержка из экспертного заключения комиссии НИИ общей и судебной психиатрии им. Сербского (1991 г.)

При анализе анамнестических сведений обращают не себя внимание признаки, свидетельствующие о наличии у Чикатило врожденной церебрально-органической патологии — диспластичность, близорукость, энурез. На этом фоне у него в детском возрасте выявлялись патохарактерологические особенности в виде дисгармоничного сочетания черт, присущих шизоидному и эпилептоидному типам психопатий, что проявлялось в замкнутости, ранимости, повышенной тревожности, склонности к фантазированию. Обращает на себя внимание характер детских фантазий, их образность, чувственность, фиксация на отрицательных эмоциональных переживаниях. В этом же возрасте отмечалась легкость возникновения невротических расстройств в форме страхов, фабула которых также отражала значимые для него переживания. В препубертатном возрасте появились сверхценные увлечения. В структуре неврозоподобных расстройств этого периода преобладали дисморфоманические проявления (убежденность в собственных физических недостатках). Вместе с тем повышенный интерес к учебе, стремление получить образование, быть лучшим и этим выделиться среди сверстников указывают на наличие у него реакций гиперкомпенсации. Это же может свидетельствовать о попытке преодолеть свою извечную тревожность, утвердив себя в определенной роли. В этом же возрасте появляется интерес к общественно-политическим и философским проблемам, которые на определенный период приобретают односторонний, преувеличенный и негибкий характер.

Прямая речь. Андрей Чикатило

На нашей сельской улице сидели ребята и девчата. И я иногда, правда, очень редко, был с ними. Дело в том, что я был единственным десятиклассником на двух этих улицах. Остальные работали в колхозе или бездельничали. Меня считали слишком грамотным. Я видел, как они играли, катались по траве, как ребята щупали девчат.

Но я мечтал о высокой любви, как в кино, в книгах. Если ко мне подсаживалась девушка, я стеснялся, боялся, не знал, как вести себя, робел, дрожал, старался подняться со скамейки; Родители всем детям ставили меня в пример: «Какой Андрей тихий, скромный, и учится в десятом классе, и дома работает, и в колхозе». А меня это бесило — я был одиноким, отчужденным.

…мне нравилась в 10 классе девушка, Лиля Барышева. Она жила в железнодорожной будке на станции — мы были у нее однажды с одноклассниками. Мне нравилось, как она играла роль партизанки в самодеятельном спектакле. Нравились ее скромность, женственность. Нас учили в школе возвышенной любви. Мне нравились веснушки на лице Лили. Какие у нее глаза, я не знаю. Своими близорукими глазами я не мог в них заглянуть.

Однажды мы всем классом пошли в кино в сельский клуб. Надо же было такому случиться, что в этом клубе я оказался рядом с Лилей. Она была симпатичной девочкой и нравилась всем мальчишкам нашего класса, но на меня внимания не обращала, как будто я – это пустое место. Из-за моей бедной одежды и моей замкнутости я, видимо, никому не нравился и не мог нравиться…

В клубе во время сеанса я не только боялся прикоснуться к ней рукой, но боялся посмотреть в ее сторону. А она была увлечена фильмом и на меня внимания не обращала. Боясь шелохнуться, я просидел весь фильм, так и не поняв, что это был за фильм. Вечером, ложась спать, я мечтал, представлял, что обнимаю ее, даже целую. Это была несбыточная мечта.

Я хотел всегда поговорить с Лилей или зайти к ней домой попутно, но никогда не посмел…

Я видел один выход — проявить себя в науках, в труде и ждать высокой любви.

Весной 1954 года, в 10 классе, я однажды сорвался. Недалеко от нашего дома проживала одноклассница моей сестренки – Таня Бала. В свои 13 лет она была довольно-таки крупной девочкой. У нее были полные ножки, четко обозначенные бедра. Как-то сестренка с родителями была в гостях у родственников в соседней деревне, а я был дома один. Таня пришла к нам во двор. Она разговаривала со мной, просила позвать сестру. Я уже не помню, что я ей отвечал, но посмотрев по сторонам и убедившись, что нас никто не видит, набросился на нее, повалил на землю под большим деревом. От неожиданности или от страха она не произнесла ни слова и даже не оказывала мне никакого сопротивления. Я, даже не подумав, что вначале надо оголить ее и свою нижнюю часть тела, прямо в одежде лег на нее и попытался имитировать половой акт. Очнувшись, Таня пыталась столкнуть меня, высвободиться. Но ей это долго не удавалось. И в этой борьбе я испытал оргазм. В голове стоял какой-то шум, в глазах помутнело…

Я очень переживал эту свою слабость хотя никто этого не видел. Я несколько часов бродил по округе, шарахаясь от людей, боясь, что она всем рассказала о случившемся. И после этого несчастья я решил укротить свою плоть, свои низменные побуждения. Затем написал клятву: «Pizda — орган размножения человека. Клянусь не трогать ничьей, кроме своей жены». Клятву спрятал в укромном месте.

Страх Андрея был настолько велик, что даже его мать, которая всегда гораздо больше заботилась о дочери, чем о сыне, заметила его состояние и спросила не болен ли он. Чуть позже эта история была забыта всеми – три дня спустя эта девочка пришла в гости к сестре Чикатило как ни в чем не бывало, а сам Чикатило спустя несколько десятилетий на допросе назвал этот день ни больше, ни меньше, как днем своего падения.

А. Чикатило в выпускном классе

А. Чикатило в выпускном классе
А. Чикатило в выпускном классе

А. Чикатило в выпускном классе
В 1954 году Чикатило закончил сельскую школу с хорошими отметками (у него была только одна четверка по немецкому языку, по остальным предметам у него были отличные оценки) и убежденный в своих незаурядных способностях и высоком предназначении, уехал поступать на юридический факультет университета именно в Москву, где, как Андрей был убежден, он сможет достигнуть высот на политическом поприще.

Следователь прокуратуры Амурхан Яндиев, подробно знакомившийся с этой страницей жизни Чикатило, рассказывал:

— Представьте себе: деревенский мальчишка приехал в Москву с чемоданом книг, в городе знакомых нет, жил на вокзале, там же готовился к очередному экзамену, шел в университет и отлично сдавал. Удивительная целеустремленность. И вдруг обнаруживает, что в списках зачисленных его нет. Представьте, как он робко зашел к председателю приемной комиссии, чтобы узнать, в чем дело. Разумеется, он не стал поднимать скандал в связи с тем, что сдавшие хуже зачислены, а он нет. Спросил, ему ответили: «Не прошел по конкурсу». Молча повернулся и уехал. Уже дома директор школы ему грубовато-бесхитростно объяснил: «Дурак ты, что вообще поехал поступать. У тебя же отец предатель…»

Андрей со своей сестрой Татьяной

Андрей со своей сестрой Татьяной

Не пройдя по конкурсу на юридический факультет МГУ, Чикатило, приехав домой, поступает в Ахтырское училище и через год успешно его заканчивает получая специальность надсмотрщика телефонно-телеграфных линий связи. В 1955 году он уехал по комсомольской путевке на Северный Урал, где работал на линейно-техническом узле связи. 

Неуклюжий, долговязый 18-летний романтик впервые столкнулся с изнанкой советской жизни – глухие таежные места, житье в бараках, бригада взрослых малограмотных пролетариев, половина из которых скрывается от правосудия… А рядом 35-летняя разведенка, местная жительница, сходящая с ума от тоски по мужской ласке в запьянцовской российской глубинке

Прямая речь. Андрей Чикатило

«… переселился я на квартиру к Марии. Инициатором переселения была она… с первого же дня она стала прижиматься ко мне грудью, всем телом. В первую же ночь она легла со мной в постель, я очень волновался. Она сама сняла с меня нижнее белье и стала прижиматься ко мне, гладила все тело руками. Но все ее усилия были напрасны, я так волновался, что возбуждение и не наступило. Так она промучилась со мной всю ночь… Утром я невыспавшийся пришел на работу, ребята это заметили, стали шутить, мол, тебя баба замучила, давали разные советы – что делать, как и где ее ласкать. Я краснел и уходил в сторону. Вечером я хотел вернуться в барак, но ребята меня вытолкали, сказали, что со мной ночевать тесно. Я опять пошел к Марии. Она вновь легла со мной, говорила, чтобы я не стеснялся. Однако опять кончилось ничем… Я был как парализованный от воспоминаний о дневных насмешках товарищей. Так я и заснул. На другой день на работе на меня уже меньше обращали внимания, только несколько пожилых мужиков продолжали давать советы. Примерно через неделю разговоры на эту тему вообще прекратились, я стал успокаиваться. И на девятый день я решился… как обычно, мы легли в постель, я стал трогать различные части ее тела. Мария стала помогать мне, и получилось нормально… Я уже собирался жениться на ней, но товарищи отговорили меня, она была старше меня на 16 лет…»

После целой череды неудачных попыток совершить половой акт у него впервые появились периоды сниженного настроения, как говорил сам Чикатило, если раньше он обычно был бодрым, жизнерадостным, целеустремленным, то с 18—19-летнего возраста стал часто задумываться о своей неполноценности, переживал, что он «не такой, как другие», порой возникали мысли о самоубийстве. Продолжал много учиться, поступил на заочное отделение Московского электромеханического института. Поступление в ВУЗ оценивал как реванш за свою неудачную жизнь. Несмотря на периодические спады настроения, оставался активным, считал, что должен посвятить жизнь строительству коммунизма. Боролся с несправедливостью, писал жалобы, если сталкивался с какими-либо недостатками или со случаями неправильного к себе отношения.

Выдержка из экспертного заключения комиссии НИИ общей и судебной психиатрии им. Сербского

В пубертатном возрасте (период полового созревания) у А.Р. Чикатило выявляются выраженные нарушения психосексуального развития с задержкой на романтической стадии формирования сексуальности. Помимо нарушений психосексуального развития отмечается также нарушение биологической базы формирования сексуальности с резким ослаблением полового влечения, недостаточностью эрекций. У Чикатило выявлена слабая половая конституция на фоне органического снижения порогов возбудимости центров эякуляции. Этим обусловлено легкое достижение семяизвержения (без дополнительной стимуляции половых органов, без полового акта) при сексуально значимых действиях.

В юношеском возрасте, после неудачных попыток полового контакта с женщинами, формируются аффективные нарушения с преобладанием депрессивного фона настроения и периодически возникающими суицидальными тенденциями, а также наблюдается заострение патохарактерологических черт, углубление замкнутости, тревожности, ранимости, повышение чувствительности к действительному или мнимому ущемлению его прав, в этот период происходит начало его сутяжной деятельности. Фантазии в этот период отличаются преобладанием отчетливых садо-мазохистских проявлений.

Вместе с тем в юношеском и молодом возрасте, несмотря на наличие указанных расстройств, не наблюдается признаков социальной дезадаптации, но обращает на себя внимание низкий уровень гетеросексуальной адаптации, что проявляется в снижении полового влечения, недостаточности эрекций, бледности оргастических переживаний. Эротическое с отчетливой садомазохистской окраской фантазирование, свойственное в тот период, приобретает форму суррогатной сексуальной активности.

Чикатило с сестрой и знакомыми

Чикатило с сестрой и знакомыми
С 1958 по 1961 гг. Чикатило служит в армии. Сначала в Средней Азии, в погранвойсках, потом ему дали работу по специальности — обслуживать правительственные линии связи по ведомству КГБ СССР в Берлине.

В армии, как и в школе Чикатило достигает несомненных успехов в боевой и политической подготовке, являясь редактором газеты, пропагандистом. Серьезным достижением он считал и вступление в ряды коммунистической партии. Это значимое для Чикатило событие также произошло во время службы в армии в 1959 году.

В то же время он по-прежнему не может найти себя в общении. Когда сослуживцы предлагали познакомить его с какой-нибудь женщиной, отказывался, предпочитая читать общественно-политическую литературу и слушать радио. Переживал из-за насмешек товарищей по поводу женской талии и груди, очень этого стеснялся, в армии же имел первые пассивные гомосексуальные контакты, по его словам насильственные. Изредка мастурбировал, при этом эрекции полового члена не было, семяизвержение сдерживал, так как считал, что это вредно.

Прямая речь. А. О. Бухановский

У нормального человека две системы общения: вербальная и невербальная. Причем в неформальной обстановке невербальная система зачастую является основной. Ну, например: женщина вам говорит «нет», но в ее интонации и поведении вы улавливаете «да». Для садистов такие оттенки недоступны, они способны лишь к формальной коммуникабельности. При этом в обычной, формальной ситуации они ничем не отличаются от нас.

Вот тот же Чикатило: в армии он был одним из лучших. Он даже в партию там вступил. А в неформальной ситуации, когда общение происходит на невербальном уровне, когда нужна интуиция, такие люди не понимают происходящего, они становятся как бы слабоумными, причем остро чувствуют эту свою ущербность. И потому таких неформальных ситуаций они тщательно избегают. В армии, когда все шли в увольнение — на танцы, к девочкам, — Чикатило шел в ленинскую комнату и занимался «политической подготовкой». Но компенсации не наступало — напротив: болезненное состояние усиливалось.

У этих людей нет навыков самозащиты. В детском и подростковом возрасте они были объектами насилия со стороны сверстников, хотя физически они зачастую сильнее тех, кто их обижал. Но защитить себя они не в состоянии. Возникал комплекс неполноценности, пониженная самооценка, которая с годами усиливалась. Половая конституция у них слабая, затруднения в общении с женщинами еще более усиливают комплекс неполноценности.

Андрей Чикатило в возрасте 23 лет

Андрей Чикатило в возрасте 23 лет

После увольнения в запас Чикатило вернулся в родное село Яблочное.

Рядом с домом родителей поселились новые соседи, одной из соседок оказалась Татьяна, недавно выгнавшая пьяницу-мужа. Очень скоро состоялось знакомство Андрея и Татьяны. Внешне Чикатило сильно изменился, как это почти всегда бывает после армии.

Прямая речь. Андрей Чикатило

«…примерно через неделю я стал прикасаться к ней, брал ее за руки и даже целовал. От поцелуя у меня пересохло в горле, помутилось в голове, учащенно забилось сердце, она отвечала на мои поцелуи. Но в тоже время я никак не мог себя заставить себя вступить с ней в интимную близость, так как боялся, что у меня ничего не получится и я опозорюсь перед ней…»

Но потом он все же решился. Момент был удобным, никого не было в доме, и повторилась пятилетней давности история с Марией – неадекватность подготовки, разнобой в ощущениях, а еще давний страх – СТРАХ ПЕРЕД НЕУДАЧЕЙ.

Прямая речь. Андрей Чикатило

«…от волнения у меня никак не наступало возбуждение, она, видимо, понимала мое состояние, успокаивала меня, пыталась возбудить, однако, несмотря на все усилия, полового акта не получилось, и я только намочил трусы… За свою слабость мне было стыдно, тем более, что я видел ее недовольство. Несколько дней я не показывался ей на глаза…»

Потом через пару недель была еще одна попытка сближения, на этот раз в роще, мимо которой они шли из гостей, и снова неудача. И как говорил Чикатило он был «очень зол и ему все хотелось крушить». 

Прямая речь. Татьяна Нарижная

…В селе Яблочное, недалеко от нас жила семья Чикатило. Я подружилась со своей ровесницей из этого дома Таней. Ее брат Чикатило Андрей учился в Москве. Когда он приехал на каникулы, мы с ним познакомились и стали встречаться, продолжалось это полтора месяца. Андрей был ласковый, добрый… Один раз у меня дома решили с ним вступить в связь, но у Андрея ничего не получилось. В другой раз мы ходили к его родственникам в село Майское. По дороге на лугу Андрей снова сделал попытку… Но у него опять ничего не получилось.

Интересна одна деталь – на Татьяне Чикатило тоже хотел сначала жениться. Может быть из глубин сознания пробивался импульс, толкавший его на верный путь – спокойно, спокойно, все впереди. Тысячи мужчин хранят в своей памяти собственные юношеские неудачи такого рода, что не мешает им в зрелом возрасте заводить семью, жить полноценной жизнью. Но и на эту женитьбу наложило свое вето судьба, «помогли» и родители, которые были категорически против его возможной женитьбы на «разведенке». И эта любовь Андрея Чикатило постепенно ушла в прошлое.



 

Итак, привычный для Чикатило мир рухнул, его мечтам не суждено было воплотиться в жизнь, но он не повесился, хотя, как говорил в своих поздних интервью, вполне был готов полезть в петлю от отчаяния, он решил уехать…

«Первая жизнь» Чикатило, первая часть его романа полная неудач, страхов и разочарований закончилась. Он покидает родное село Яблочное, чтобы начать совсем другую жизнь …

Автор — Svan

Приговоры
Объявление
Ищем свидетелей, очевидцев или тех кто знает что-либо о событиях, имевших место в Ульяновске в 1987-1988 годах. Были убиты 2 девочки: Ольга Сазонова (Созонова) и Ольга Иванова. Убийства не были раскрыты, во всём городе началась паника.

Информации по этим делам очень мало, в рунете всего 2 статьи, причём с полярными точками зрения на произошедшее. Это одни из самых известных и страшных преступлений Ульяновска. Если у вас есть информация, вы что-то помните о тех событиях, вы были участником следствия или родственником жертв, следователей, то, пожалуйста, напишите на e-mail info@serial-killers.ru.

Цель сбора информации - более широкий обзор забытой темы, возможна съёмка документального фильма и написание новых статей.
Это интересно!