Экспертное заключение по результатам психиатрической экспертизы С.А. Головкина
СОМАТИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ. Головкин астенического, евнухоидного телосложения с отложением жира на животе и бедрах, высокого роста, пониженного питания, наблюдаются акромегалоидные черты. Щитовидная железа мягкая, диффузная, безболезненная, увеличен перешеек и правая доля до 2-й степени, имеется блеск глаз. Кожные покровы смуглые с гиперпигментацией естественных складок, стрий нет, на коже плеч, спины, верхней части груди отмечаются множественные acne vulgaris, ногтевые пластинки по типу часовых стекол. Дыхание везикулярное, хрипов нет, перкуторно определяется ясный легочный звук. Тоны сердца приглушены, ритмичные, первый тон ослаблен, шумов нет, частота сердечных сокращений 72 удара в минуту, артериальное давление на левой руке-120/80 мм рт.ст., на правой руке — 110/70 мм рт.ст. Живот при пальпации мягкий, безболезненный во всех отделах, печень, селезенка не увеличены. Стул, мочеиспускание в норме.
При нейрохимическом исследовании обнаружены высокие показатели активности катаболических систем метаболизма катехоламинов и связанных форм медиаторов в моче, увеличена экскреция активных моноаминов. Хромосомный анализ периферической культуры крови не выявил отклонений от нормы, кариотип 46,ХУ (нормальный мужской кариотип).
Заключение консультанта-терапевта: «Вегето-сосудистая дистония». Заключение консультанта-эндокринолога: «Резидуальные явления органического изменения ЦНС. Гипоталамический синдром с нарушением толерантности к глюкозе, нарушением влечений. Диффузное увеличение щитовидной железы 2 ст. Эутиреоз».
НЕВРОЛОГИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ. Менингеальной симптоматики, очаговых знаков нет. Слабоположительнмй симптом Брудзинского (нижний) с обеих сторон. Слегка сглажена носогубная складка слева. Тонус мышц в норме. Сухожильные рефлексы повышены, слева несколько больше, чем справа. Брюшные рефлексы живые, слева меньше, чем справа. Отмечается положительный хоботковый рефлекс. Дермографизм красный, разлитой, стойкий. На глазном дне отмечается незначительное расширение вен слева, очаговых изменений нет. Реакция Вассермана в крови (на сифилис) отрицательная. На краниограммах структура костей не изменена. Форма и размеры турецкого седла обычные. Позади спинки седла наблюдается обызвествление твердой мозговой оболочки. Швы, сосудистый рисунок без особенностей.
При электроэнцефалографическом исследовании выявлены умеренные диффузные изменения биоэлектрической активности мозга органического характера с признаками заинтересованности талямических структур и некоторым снижением восходящих активирующих влияний на кору. При ЭЭГ-картировании отмечаются диффузные умеренные нарушения регуляторного типа с признаками дисфункции стволовых структур. Билатеральная представленность тета-ритма вдоль средней линии свидетельствует о патологии медиально расположенных лимбических структур.
На эхоэнцефалограмме смещение М-эхо не определяется. При компьютерной томографии мозга каких-либо очаговых изменений в веществе больших полушарий, ствола, мозжечка не выявлено. Боковые желудочки обычной формы и размеров. Субарахноидальные пространства больших полушарий и мозжечка не расширены.
При изучении индивидуального профиля асимметрии (Н.Н. Брагина, Т.А. Доброхотова, 1981) обращает на себя внимание сочетание левосторонних сенсорных асимметрий (глаз, ухо) с моторными симметриями (рука и нога). Результаты дихотического прослушивания: восприятие целых слов левым полушарием практически отсутствует, ошибки выражаются в образовании бессмысленных звукосочетаний путем заимствования звуков справа и слева. Подобная функциональная организация мозга, нетипичная для большинства людей, возможно, явилась фактором, увеличивавшим вероятность развития патологического поведения.
При нейропсихологическом обследовании выявлено также нарушение нейродинамических процессов с повышенной вязкостью, ригидностью, склонностью к персеверациям в речевой и мыслительной сферах, с негрубыми распространенными правополушарными расстройствами в мыслительной, зрительно-сенсорной и слухо-речевой сферах. Заключение консультанта-невропатолога: «Умеренно-выраженные органические изменения головного мозга (последствия родовой и закрытой черепно-мозговой травмы)».
СЕКСОЛОГИЧЕСКОЕ ОБСЛЕДОВАНИЕ. Рос с детства замкнутым, застенчивым, необщительным. В 5 лет, стараясь сдерживать позывы к мочеиспусканию, сжимал половой член, получая приятные ощущения, затем эрекцию. Ночных и дневных поллюций никогда не было. Первые оргастические ощущения испытал в 10-летнем возрасте. В дальнейшем отмечалась частая мастурбация до 2 раз в сутки, практически ежедневно, вплоть до настоящего времени. Участия в сексуальных играх никогда не принимал. В 13-летнем возрасте появились садистские фантазии, которые при мастурбации особенно усиливались, фантазий другого плана никогда не было.
К женщинам всегда относился равнодушно, разговоры о них воспринимал с чувством брезгливости. В садистских фантазиях сначала представлял реальных знакомых-школьников, затем различных мальчиков, истязал их, но большее впечатление производила агония при удушении. В фантазиях фигурировали симпатичные мальчики с мужской фигурой, астенического телосложения. Каких-либо эротических действий в фантазиях, а также снах не было. К животным относился хорошо, любил кошек, собак, увлекался лошадьми, в садистские фантазии их никогда не включал. В 20-21 год пытался бороться с мастурбацией, в основном из-за возможного осуждения окружающими при спокойном внутреннем отношении к ней, понимал нелепость фантазирования, однако воздержания хватало не больше, чем на неделю.
После полученной в 21 год черепно-мозговой травмы возникло чувство «озлобленности», нарастало ощущение «напряженности», и вскоре, думая отомстить обидчикам, решил реализовать свои фантазии. После нескольких неудачных попыток постепенно выработался план действий. В лесных поселках, на дорогах искал свою будущую жертву, обращая внимание на внешний вид, поведение.
При первых убийствах практиковал простое удушение, при этом ощущал эрекцию члена, семяизвержения добивался с помощью отставленной, иногда на несколько часов, мастурбации и воспоминаний о случившемся. Вид крови вначале не нравился, однако в последующем стал разрезать тела, вынимать органокомплекс, что «поднимало настроение». Однако особое возбуждение испытывал во время агонии жертвы, несколько раз именно в этот момент происходила эякуляция, хотя он ее не всегда чувствовал.
Постепенно стал практиковать раздевание мальчиков, орально-генитальные контакты, что также способствовало «возбуждению». С интересом наблюдал за поведением жертвы, заранее оповещенной о предстоящем убийстве, или за поведением «зрителя-жертвы», ожидающей той же участи. Тех, кто ему казался более симпатичным, мучил значительно дольше, старался «на память» оставить какую-либо вещь подростка. Трохантерный индекс 1,89; индекс Таннера — 70 (гинекоморф). Выявлена асимметрия черепа, сглажена левая носо-губная складка. Сухожильные рефлексы слева больше, чем справа, брюшные слева ослаблены. Инверсия ахиллова рефлекса слева.
Наружные половые органы сформированы по мужскому типу, оволосение по мужскому типу. Длина полового члена 10,5 см, диаметр 4 см, яички -правое 3,5×5 см, левое — 4×5,5 см, варикоцеле с обеих сторон, больше слева, консистенция плотно-эластичная, безболезненная. Кожа мошонки сильно пигментирована, складчатость выражена, кремастерный рефлекс положителен с обеих сторон. Предстательная железа обычной формы, уплотнена, борозда сглажена, умеренно-болезненная при пальпации. Приведенные антропометрические данные в сопоставлении с анализом сексуального анамнеза свидетельствуют о дисгармоничном протекании пубертатного развития за счет расхождения опережающего соматосексуального и резко задержанного психосексуального становления.
ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕИССЛЕДОВАНИЕ. Контакту доступен, на вопросы отвечает по существу, подробно. Внешне эмоционально невыразителен, настроение снижено, жалоб на здоровье не предъявляет. Без выраженных затруднений адаптируется в ситуации эксперимента, выполняет предложенные задания, работает в соответствии с инструкциями. Деятельность носит последовательный, целенаправленный характер. Интеллектуальных затруднений не отмечается, однако эмоциональной включенности в ситуацию исследования не наблюдается. В специально направленной беседе (сексуальный анамнез) отмечает у себя раннее начало онанизма, связанное с частым мочеиспусканием, с 11-12-летнего возраста внимание на внешнем виде окружающих его мальчиков, постоянное фантазирование с садистским компонентом. Подчеркивает свою выраженную ранимость, обидчивость, фиксацию на негативных моментах различных ситуаций с желанием отомстить обидчику, которое «реализовывал» только на уровне фантазий. Взаимоотношения с родителями дифференцированные: «мать спокойная, добрая», с отцом отношения «сложные, казалось, он меня не понимает, авторитетом у меня не пользовался». С подросткового возраста испытывал чувство «повышенной брезгливости» к сексуальным отношениям и гомосексуальным отношениям в частности. Формально сведения о себе излагает последовательно. Объем непосредственного запоминания несколько снижен. При исследовании способности к опосредованному запоминанию («Пиктограмма») отсроченно воспроизвел 10 понятий из 13. Ассоциативные образы по содержанию раскрывают предъявленные понятия, однако они формальны, эмоционально не окрашены, отсутствует изображение людей, различных жизненных ситуаций. Так, например, к понятию «равнодушие» рисует незакрытый водопроводный кран, поясняя: «все проходит мимо»; к понятию «тяжелая болезнь» рисует градусник и т.д. Исследование операциональной сферы мыслительной деятельности выявляет достаточную ее сохранность, оперирование преимущественно существенными признаками предметов и понятий. При усложнении экспериментального материала отмечается некоторое ухудшение качества ответов с элементами конкретности.
Правильно объясняет переносный смысл пословиц и метафорических
выражений. Устанавливает логические связи и причинно-следственные зависимости. В словесном ассоциативном эксперименте ответные реакции соответствуют словам-раздражителям, семантический уровень ответов достаточный, в единичном случае при предъявлении эмоционально насыщенного слова «жестокость» отмечается ответная реакция, несущая противоположный эмоциональный подтекст, однако отражающая значимые переживания (ответная реакция — «радость»). Колебания латентных периодов незначительные. При исследовании личности методом ММРI отмечается тенденция к усилению тяжести своего состояния, стремление продемонстрировать следование конвенциальным формам поведения. Профиль личности характеризуется пиками по шкалам 6,2 , подъемом по шкалам 7,8,0 и значительным снижением по шкалам 3,9,1.
Личность характеризуется эгоцентризмом, ранимостью, сенситивностью, обидчивостью, ригидностью, дистанцированностью, отчужденностью, стремлением возложить на окружающих вину за нарушение межличностных отношений, жизненные трудности и конфликты. Отмечаются склонность к созданию сверхценных, трудно-корригируемых концепций, выраженная избирательная перцепция. Актуальное состояние характеризуется сочетанием раздражительности, тревожности с повышенной утомляемостью и апатией. По данным теста РГ16 отмечаются озабоченность, постоянное беспокойство, настороженность, повышенная чувствительность к внешним факторам, наряду с этим выявляется низкий контроль над эмоциями и импульсивными влечениями, неспособность выразить их в социально-допустимой форме. При исследовании методом ТАТ в рассказах отсутствует проекция сексуальных и агрессивных тенденций, что может свидетельствовать о функционировании механизма вытеснения, вместе с тем, при предъявлении «белого листа» (актуальные переживания) наблюдается проекция значимых переживаний (в символической форме), связанных с правонарушением и разрешением судебной ситуации. Наблюдаются также продуцирование рассказов, оценка сюжетных изображений, связанных с гомосексуальными установками. По данным теста ЦТО отмечается эмоционально-смысловая связь между понятиями «Я — мужчина», «отец — неприязнь». По данным теста Сонди обнаруживаются инверсия цели сексуального влечения, тенденция скрывать грубые аффекты, подавленное «Я», предрасположенность к обезличиванию, т.е. все то, что связано с его собственной личностью временами становится ему чуждым. Изображение человека в методе «Рисунок человека» отличается отсутствием прорисовки лица, кистей рук, что свидетельствует об отсроченной идентификации личности, отсутствии четкой дифференциации полоролевых признаков.
Анализ психосексуального самосознания свидетельствует о том, что у Головкина отмечаются признаки нарушенной половой аутоидентификации. Для него характерна аутоидентификация с матерью на фоне отрицательной оценки личности отца и взаимоотношений с ним, а также фактически нарушенных отношений со сверстниками. Отец не являлся для него позитивной моделью мужской половой роли, а сам процесс идентификации не совершался по пути активной аутоидентификации личности отца. На фоне отрицательного отношения к отцу заблокированных контактов со сверстниками, сформировавшейся психоэмоциональной связи с матерью возникло устойчивое чувство «неуверенности в себе», «отверженности», «закомплексованности», «боязни осуждения со стороны». Указанные особенности самосознания с необходимостью порождали защитную позицию по отношению к собственному «Я», а также к мужской половой роли. Поэтому в связи с наличием сексуального табу по отношению к зрелым женщинам (выраженная психоэмоциональная связь с матерью обусловливала сексуальное торможение) объектом для аутоидентификации собственной маскулинности и заместительной формой экспансирования мужской силы и доминирования становились орально-генитальные контакты с подростками, являющимися с детства источником основных психотравмирующих переживаний.
В фантазиях также нашла отражение гиперактивная мужская позиция («насилующая», «преследующая», «казнящая»). Указание на подчеркнуто негативное отношение к анальному коитусу с переживанием чувства отвращения и брезгливости может быть обусловлено тем, что анальный коитус фактически носит заместительный характер обычного гетеросексуального коитуса, который фактически оказывался у него табуированным. Выявленные особенности формирования психосексуального самосознания являются базисными при формировании гомосексуальной педофилии.
Таким образом, при экспериментально-психологическом исследовании обнаруживается достаточная сохранность интеллектуально-мнестической деятельности, ассоциативных процессов, динамической стороны мышления. Отмечаются некоторое ухудшение качества ответов при усложнении экспериментального материала, формальность ассоциативных образов. Личность характеризуется сенситивностью, ранимостью, эгоцентризмом, ригидностью, дистанцированностью, отчужденностью, нарушением межличностных отношений. Отмечается склонность к созданию сверхценных, трудно-корригируемых концепций, выраженная избирательная перцепция.
Указанные тенденции сочетаются с крайне низким контролем над эмоциями, неспособностью выразить их в социально-допустимой форме, импульсивностью влечения. Обнаруживаются также озабоченность, чувство беспокойства, настороженность, тревожность, раздражительность в сочетании с повышенной утомляемостью и апатией. Основным защитным механизмом (вытеснением) выступают инверсия цели сексуального влечения, подавленное «Я», тенденция скрывать грубые аффекты, предрасположенность к обезличиванию собственной личности. Отмечаются нарушение идентификации, отсутствие четкой дифференциации полоролевых признаков. Поведение в целом можно охарактеризовать как манипуляционное, как средство эмоционального подавления и механизм эмоциональной разрядки. Стремление к подчинению (овладению) себе окружающих выступает как защитно-компенсаторный стиль личностной ранимости, обидчивости, эгоцентричности. В поведении находят отражение эгоцентрическая направленность мотивации, противоречивая структура самооценки, сочетающиеся с неуверенностью в себе, конфликтностью в сфере межличностных контактов, а также низкий уровень эмпатии, снижение чувства сопереживания, понимания другого.
При анализе мотивации проводилась процедура установления «первичного позитивного намерения». При этом были получены две формулировки — «выполнение долга», свидетельствующая об отчуждении личности от ее собственных действий, и «получение облегчения», говорящая о выраженном гомеостатическом компоненте мотивации.
ПСИХИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ. Контакту доступен, мимика однообразная, ограничена набором стандартных выражений, левая половина лица более обездвижена. Эмоциональные проявления невыразительные, отмечается несоответствие между тонкой избирательной эмоциональной чувствительностью и аффективной тупостью, холодностью. Движения скованы, угловаты, неуклюжи, лишены гармоничности, непринужденности, пластичности. Во время беседы с трудом подбирает удобную позу, часто бесцельно переставляет ноги, меняет положение рук, стараясь держать их у нижней части живота, ближе к лобку, иногда, особенно в первые минуты, неадекватно улыбается, старается не смотреть в глаза собеседника. Речь последовательная, конкретная, однако эмоционально невыразительная, лишена интонаций.
На вопросы отвечает по существу, с готовностью и при внешней заинтересованности отвечает только на поставленные вопросы, не проявляя какой-либо инициативы. Во время беседы часто остается погруженным в себя. Сообщая анамнестические сведения, рассказывает о себе, своей жизни, взаимоотношениях с родственниками зачастую формально. Подчеркивает, что среди родственников наиболее близким человеком была мать, однако глубокой эмоциональной привязанности в течение жизни к ней не испытывал. Характеризует себя спокойным, замкнутым, заявляет, что ценит в людях порядочность, принципиальность, честность, отмечает, что хотел бы избавиться от застенчивости, которую считает основной своей отрицательной чертой.
Поясняет, что при общении с людьми ему мешало «взаимное чувство непонимания», с большей частью людей чувствовал себя «не в своей тарелке», общался только на работе, так как предпочитал деловой уровень общения. Сообщает, что создал свой собственный мир отгороженного, одинокого человека, «куда никого не пускал». Достаточно спокойно, безучастно рассказывает о своем увлечении лошадьми, кратко поясняя, что «лошади — красивые животные и всегда его понимали».
Каких-либо особых переживаний, взглядов, мыслей, свойственных по-настоящему увлеченным людям, испытуемый не раскрывает, ограничивается сухими, стандартными фразами о характере животных, их внешнем виде, повадках. Тем не менее, говорит, что ему нравилась работа, а именно «общение с животными», так как знал, что приносит «что-то новое», проводя селекционные исследования, выводя новые породы лошадей. В моменты проверки кобыл на жеребость поднималось настроение, «как будто сам являлся виновником рождения новой жизни», все было очень интересно, возникало чувство радости. Интерес выражался в четком исполнении всех обязанностей, приготовлении к искусственному осеменению, при котором необходимо было соблюсти многие параметры: температурный режим, чистоту и т.д. От работы испытывал удовольствие, стремился к этим действиям, процесс вагинального исследования кобыл доставлял большую радость, особенно когда нащупывал рога матки или завязавшийся плод. Эту работу обычно выполнял «на одном дыхании», состояние, наблюдавшееся в процессе работы с кобылами, отличалось от обычного.
Эмоциональное состояние несколько меняется при разговоре на сексуальные темы. Мимика, движения рук становятся более активными, сидя на стуле, старается выбрать удобное положение, постоянно бесцельно, автоматически двигает руками, обязательно закуривает в этот момент. Становится оживленнее, допускает нетривиальные суждения, однако, несмотря на видимый интерес, оказывается, что он практически не понимает вопроса о половом влечении, на кого оно направлено, плохо представляет значения слов «эротика», «гомосексуализм», постоянно подчеркивает, что его привлекала только одна сцена — агония.
Сообщает, что были времена, когда он «мечтал о семейной жизни», надеялся, что когда-нибудь «полюбит» женщину, женится, в семье у него родятся дети, обязательно «мальчик и девочка». Однако все это оставалось только в мыслях, в мечтах, какой-либо инициативы он никогда не проявлял, разговоры о женщинах вызывали чувство брезгливости, к овладению техническими навыками совершения полового акта стремления никогда не имел, кроме того, были опасения, что он «не справится с собой», если в семье родится мальчик.
Подробно рассказывает о фантазировании, возникшем в 10-12 лет, которое внезапно приобрело садистский характер и всегда сопровождалось мастурбацией. Подчеркивает, что позднее, в 14-15 лет, фантазирование и акты мастурбации участились. Временами, особенно в плохую, пасмурную погоду «за грудиной в области легких» возникало ощущение физического давления, «ностальгии», с последующим переходом «в радостное посасывание», при этом становилось легче думать, голова казалась светлой и ясной. Подобные состояния возникали чаще в осенне-весеннее время, длительность их была небольшой, по 3-4 часа, каких-либо суточных колебаний не отмечалось. В течение жизни настроение у него было неустойчивым, он легко раздражался при неудачах, преобладающим был злобно-раздражительный фон. Заявляет, что к концу подросткового периода, в юношеском возрасте ему удавалось «отвлечься», бороться с собой, так как он понимал нелепость и болезненность происходящего с ним. Однако после избиения его подростками произошел «всплеск» садистского фантазирования, в результате чего он твердо решил для себя совершить убийство.
Рассказывает о постепенной отработке деталей совершения преступления, которые «прокручивались» в голове, дополнялись или наоборот отвергались, однако схема убийства оставалась всегда единой. Ощущения при этом сопровождались чувством «возбуждения», «возвышенности», отсутствием жалости к своим жертвам, т.к. всегда «с целью оправдания для себя» выбирал в качестве жертв мальчиков, склонных к правонарушениям.
Состояние начиналось меняться, когда «объект» был в его власти, при этом становилось «легче дышать», появлялось предвкушение «радости» и т.д. Сам акт «пытки» длился до 3 часов, был одинаковым, проходил «на одном подъеме». Указывает, что действия, как правило, начинал с удушения жертвы, так как это было «более значимым». Переживания между удушением и расчленением были различными, но это являлось «одной цепочкой», в которой все взаимосвязано. Самым интересным был вид агонии при удушении, а именно—подергивания тела, предсмертные конвульсии, хрипы, безликое выражение лица, остановившиеся, смотрящие в одну точку глаза, вывалившийся язык, непроизвольный акт дефекации и мочеиспускания.
При расчленении тел возбуждение возникало при виде внутренностей (какой-либо связи между внутренностями животных и людей не усматривал). При их созерцании возникали «психологическая разрядка», «возбуждение», «эмоциональный подъем», «радостное состояние», нередко заканчивающиеся мастурбацией с семяизвержением. Так, сообщает, что совершив одно из первых убийств, с целью «продлить удовольствие» взял половые органы мальчика с собой, законсервировал их в растворе поваренной соли и в течение нескольких дней, рассматривая половые органы, был «поглощен» воспоминаниями о жертве. Созерцания внутренних органов одного человека хватало на момент одного убийства: по завершении убийства и расчленения трупа «появлялось ощущение пресыщенности».
В последующем, до появления трупного запаха, постоянно возвращался в подвал для «поддержания», «успокоения». Совершая акты мастурбации, вспоминал подростков, «их пытку», рассматривал предметы, взятые у них. Утверждает, что всегда преследовал цель продлить время состояния «психологической разрядки, покоя». Чем быстрее завершал казнь, тем скорее проходило ощущение удовлетворенности. При первых убийствах подобное состояние удовлетворенности держалось около недели, при последних — один день. Такое состояние было именно «внутри», выражалось в «приподнятом настроении», чувстве «выполненного долга». Исчезало оно постепенно, а затем появлялись (вновь и вновь) мысли, что сделал что-то не так, чего-то не доделал и т.п. Никогда не возникало полной уверенности, что все сделал именно так, как хотел. Идеальным акт насилия был только в воображении.
Чтобы острее прочувствовать мучения подростков, пытался разнообразить свои действия, например, привязывал веревку к их половому члену, однако в последующем отказался от этого: наибольшее наслаждение доставляла не боль, возникавшая у жертв в момент «пыток», а «страдальческое, мученическое» выражение лица, их стоны, «способность к терпению боли». Важно было «обозначить действия, увидеть их». Чем терпеливее оказывались мальчики, тем он их дольше мучил, истязал, испытывая при этом «особое наслаждение». С целью испытать ощущения, возникавшие у подростков, однажды, уже перед последним убийством, привязал к своему половому члену веревку и стал тянуть ее с большой силой. В этот момент, представляя страдания мальчиков, а также свои собственные мучения, при возникновении боли неожиданно, спонтанно ощутил «психологический подъем», «разрядку», по интенсивности почти такую же, как в момент агонирования жертв.
С каждым последующим убийством нарастала потребность в «эксперименте», «жажда новых ощущений». Накануне каждого убийства представлял и придумывал разнообразные формы «пыток». Появилось желание подавлять жертвы «морально». Привлекало то, что «своей властью разрушаю детскую дружбу», заставляя детей вешать друг друга. Возникающее при этом ощущение власти выражалось в «возвышенных чувствах», «электрическом разряде», «самоутверждении», удовлетворении от того, что подростки полностью ему подчинены. Доставляла удовольствие перемена отношений между детьми в период гибели: отсутствие героизма, борьбы друг за друга, предательство. Вспоминая прочитанные в детстве книги, делал вывод, что людям не свойствен героизм: «когда речь шла о собственной жизни, мальчики легко подставляли товарищей».
Спустя несколько дней, при воспоминании о происшедшем, прибегал к акту мастурбации, после чего наступало «физическое и психологическое удовлетворение». На душе появлялось облегчение, чувство «покоя», настроение приближалось к «радостному». Поясняет, что трупы выносил из гаража спустя 2-3 дня, специально медлил, с целью «продлить наслаждение», так как при созерцании частей от трупов возникало ощущение «покоя». Когда выезжал на места захоронения трупов со следствием, вновь испытывал «ностальгические ощущения». Подчеркивает, что после первых убийств у него не было конфликта с собой, каких-либо переживаний, борьбы мотивов, «все было как бы само собой разумеющимся».
Промежуток времени между убийствами со временем уменьшался, желание возникало все чаще, а поиски жертвы стали постоянными. Отрицает активные оральные гомосексуальные акты, так как считает для себя это унизительным. С некоторым удивлением воспринимает возможность оценки своих действий как гомосексуальных, к которым всегда относился с предубеждением. Собственную активность никогда не воспринимал подобным образом, поскольку анальными актами только подчеркивал свою власть над жертвами, зная, что они «всегда погибнут».
Рассказывает о совершенных правонарушениях достаточно подробно, вспоминает, что когда его задержали был очень напуган, но спустя несколько дней испуг сменился чувством «облегчения», «свободы», «наконец-то все закончилось» и больше никогда не повторится. Поясняет, что ко всему относится «фаталистически», что собственная смерть его не пугает, «чему быть — того не миновать». Только вот испытывает сильное чувство жалости к матери и стыда перед ней за совершенное.
В отделении держится обособленно, спокойно, с некоторым любопытством участвует в различных обследованиях, однако явного интереса к их результатам не проявляет. С испытуемыми общается избирательно, формально. Отказался от свидания с матерью, что объяснил «стыдом перед ней и невозможностью из-за содеянного смотреть ей в глаза».
Мышление конкретное, формальное, целенаправленное, последовательное, суждения отличаются рационализмом и схематизмом.
Эмоциональные проявления дисгармоничны, характеризуются парадоксальностью, отчужденностью, малодифференцированностью, незрелостью, сочетанием повышенной чувствительности и эмоциональной холодности. Волевые проявления односторонни, полностью отражают его эгоцентричное направление, связанное с внутренними побуждениями, отмечается концентрация на внутренних переживаниях с малой значимостью внешних стимулов. Бреда, обманов восприятия, какой-либо иной психотической симптоматики нет.
На основании изложенного комиссия пришла к заключению, что Головкин хроническим психическим заболеванием не страдает, обнаруживает признаки шизоидной психопатии на органически неполноценной почве с проявлениями садистского сексуального влечения.
Как сохранявшего способность отдавать себе отчет в своих действиях и руководить ими, в отношении инкриминируемых ему деяний Головкина рекомендуется считать ВМЕНЯЕМЫМ.
Однако такие индивидуально-психологические особенности Головкина, как склонность к созданию сверхценных и трудно корригируемых концепций, низкий контроль над эмоциями и влечениями, неспособность выразить их в социально-приемлемой форме, тенденция к накоплению грубых аффектов, низкий уровень эмпатии, снижение чувства сопереживания и понимания другого в сочетании с выраженной патологией сферы влечений в виде прогрессирующего гомосексуально ориентированного сексуального садизма (некросадизма), оказывали существенное влияние на его поведение во время совершения инкриминируемых ему деяний.
Каких-либо индивидуально-психологических особенностей, а также психических расстройств в виде временных болезненных состояний психической деятельности, которые препятствовали бы правильному восприятию и последующему воспроизведению обстоятельств, имеющих значение для дела в период дачи им показаний, в том числе во время его допросов в 1992 — 1993 гг., у Головкина не обнаруживалось. В настоящее время он также сохраняет способность давать показания, имеющие значение для дела.
Установленный диагноз подтверждают данные о патологически протекавших родах, частых инфекционных и токсикодистрофических вредностях, грубых, брутальных истерических реакциях, которые сопровождались рвотой, непроизвольным мочеиспусканием с психогенно обусловленными сужениями сознания, сочетавшиеся с аномалиями его развития и такими проявлениями синдрома парацентральной дольки, как энурез, нарушение произвольного управления мочеиспусканием, снижение порогов возбудимости центров эякуляции, что привело к раннему пробуждению либидо вследствие чисто генитальных ощущений, фрустрационной псевдомастурбации и ранней эякуляции.
В условиях определенной эмоциональной депривации на фоне указанной церебральной дисфункции отмечалось формирование таких патохарактерологических особенностей, как аутичность, замкнутость, повышенная чувствительнось, эмоциональная бедность, невыразительность, эгоцентризм, которые отличались стабильностью, устойчивостью и определяли особенности его социальной адаптации с приверженностью к привычному образу жизни, «вовлеченностью в эмоциональные отношения с окружающими и сознательным ограничением круга общения.
Наряду с данными личностными особенностями обнаруживалась склонность к непроизвольному фантазированию, отличавшемуся первоначально конкретностью и образностью и носившему компенсаторный характер. Однако в препубертатном периоде оно приобрело черты аутохтонности, садистскую направленность с выбором гомосексуально ориентированного объекта, что сопровождалось в дальнейшем формированием патологического сексуального влечения в форме садомазохизма с преобладанием некросадистских элементов.
В пубертатном возрасте к указанным особенностям присоединилась наклонность к перманентным дистимическим и дисфорическим состояниям, на фоне которых наблюдались эпизоды аффективных расстройств с витальным и соматопсихическим компонентами, включением контрастных эмоциональных переживаний, а также отдельных дисморфофобических переживаний и сенситивных идей отношения, которые, однако, носили отрывочный, неразвернутый характер с сохранением связи с реальными отношениями. Одновременно имело место появление также сверхценных образований, определявших однонаправленный, стереотипный характер активности с нерезко выраженным зоофильным компонентом.
В юношеском возрасте, в условиях психогенно травмирующей ситуации произошло оживление свойственных ему ранее садистских фантазий, которые стали характеризоваться нарастающей динамикой и их реализацией с преобладанием гомеостатической направленности, связанной с нормализацией психического состояния и малой выраженностью эротического и сексуального компонентов, развитие которых происходило вслед за расширением и углублением садистской (некросадистской) активности.
Указанный диагноз подтверждают и выявленные при настоящем комплексном обследовании признаки психоорганического синдрома в виде диспластичной моторики и обедненной мимики, монотонности, формальности и малой дифференцированности эмоциональных проявлений, конкретности мышления с тенденцией к повышенной вязкости, ригидности и склонности к персеверациям в речевой и мыслительной сферах, созданию сверхценных, труднокорригируемых концепций, что сочетается с органической симптоматикой, свидетельствующей о преобладании негрубых расстройств правой гемисферы.
Наличие гипогликемических состояний, периодических аффективных расстройств с витальным и соматопсихическим компонентами, протопатический характер эмоциональных состояний, вовлечение сферы влечений, низкая насыщаемость влечения несмотря на высокий уровень сексуальной активности, сдвиг нейроэндокринного баланса в сочетании с энцефалографическими признаками патологии медиально расположенных лимбических структур также свидетельствуют об органической природе имеющихся расстройств с преимущественным поражением гипоталамичееких структур.
В пользу данного диагноза свидетельствуют также выявленные личностные особенности в виде сенситивности, ранимости, эгоцентризма, ригидности, дистанцированности, отчужденности, нарушений межличностных отношений, со стремлением возложить вину за это на окружающих, противоречивой структурой самооценки с неуверенностью в себе, низким уровнем эмпатии, снижением чувства сопереживания и понимания другого со стремлением к подчинению себе окружающих, что сочетается с постоянным беспокойством, настороженностью, повышенной чувствительностью к внешним факторам, а также раздражительностью, тревожностью, повышенной утомляемостью и апатией.
С учетом анамнестических данных проводилась дифференциальная диагностика с малопрогредиентной шизофренией. Однако отсутствие резких изменений психического склада (они ограничивались неизменными и свойственными на протяжении всей жизни личностными нарушениями с преобладанием аутистических черт), нарушений межличностных отношений, сужения интересов только на аддиктивных увлечениях и предметах, нарастающих болезненных процессуальных изменений личности, признаков ее распада, а также последовательная смена невротических симптомокомплексов в соответствии с возрастными кризами, психогенными ситуациями и отсутствие позитивных расстройств позволили отказаться от диагноза эндогенного процесса.
При настоящем комплексном обследовании выявлены также признаки выраженной дисгармонии пубертатного развития с резкой диспропорцией между опережением соматосексуального и ретардацией психосексуального становления, выражающейся в редукции понятийного и недостаточной сформированности платонической и эротической ступеней либидо, нарушении идентификации, отсутствии четкой дифференциации полоролевых признаков, что сочетается с высокой актуальностью садистских переживаний, низким контролем над эмоциями, импульсивными влечениями, неспособностью выразить их в социально допустимой форме, инверсией цели сексуального влечения, тенденцией к накоплению и сокрытию грубых аффектов.
Указанные расстройства психики и индивидуально-психологические особенности Головкина в период всех инкриминируемых ему деяний не сопровождались какими-либо болезненными психотическими, бредовыми, галлюцинаторными состояниями, а также состояниями нарушенного сознания. Головкин действовал в соответствии с привычным стереотипом реализации садистских побуждений и с учетом внешних реальных обстоятельств. Он целенаправленно выбирал жертву и характер контакта с ней, планировал отсроченные и отставленные действия по достижении намеченных целей, а также создавал наиболее благоприятные условия для реализации аномального влечения и сокрытия последствий своих действий.