Берегите и любите своих детей (1959 – 1979).

Семья Сережи Головкина мало отличалась от миллионов других семей. Родители были вполне обычными, если не сказать заурядными людьми, без особых талантов, но и не прозябающими на дне советского общества. Мать по характеру спокойная, замкнутая, необщительная, всегда тяжело сходилась с людьми. Видимо, другие люди даже считали ее несколько высокомерной, отстраненной – в повседневной жизни она как бы не замечала существования соседей, ее мало интересовало, кто живет с ней на одной лестничной клетке, какие события происходят в жизни этих людей, и уж тем более соседям не полагалось знать, что происходит в семье Головкиных. Только изредка по серьезной необходимости она обращалась к другим людям. Её повседневная жизнь ограничивалась домашними хлопотами, свое предпочтение она отдавала занятиям рукоделием, иногда читала.

Отец, же в противоположность этому — общительный, коммуникабельный, являлся хорошим организатором, однако с возрастом под влиянием атмосферы царившей в семье, изменился, стал занудливым, высокомерным, эгоцентричным, склонным к нравоучениям, назидательству, что в конечном итоге послужило одной из причин их развода в 1988 г.

Сережа Головкин родился в 1959 году с врожденным дефектом грудины — «воронкообразной грудью», в состоянии асфиксии, к груди был приложен позднее на несколько дней. Как следует из медицинских карт, раннее развитие ребенка протекало в соответствии с физиологическими нормами – Сережа своевременно стал держать голову, сидеть, однако ходить начал в 1 год 2 месяца. Рос очень болезненным, ослабленным, часто болел простудными заболеваниями, бронхитом, неоднократно возникали кишечные инфекции, энтериты, диспепсии. В ясли Сережу отдали, когда ему еще не было года, однако в связи с частыми заболеваниями он туда практически не ходил.

В детский сад пошел в возрасте 2,5 года, посещал его неохотно, очень тяжело переживал разлуку с матерью, начинал плакать еще по дороге туда. Непосредственно в детском саду у него возникали истерики, проявлявшиеся в сильном плаче, непроизвольной рвоте и мочеиспускании. Мать объясняла это грубым отношением к сыну воспитателей, так как, забирая сына домой, воспитатели просили ее убрать рвотные массы, остававшиеся еще с обеда; после перевода ребенка в другой детский сад подобные истерики прекратились.

Как вспоминает мать, Сережа с самого раннего детства по характеру был тихим, замкнутым, стеснительным, всегда отдавал предпочтение играм наедине, родителям стоило больших трудов отправить его на улицу поиграть с другими ребятами в футбол или хоккей. Любил машинки, причем одной машинкой он играл очень долго, несмотря на то что были и другие. Домой для игры знакомых никогда не приглашал.

В семье Головкиных не было принято ласкать детей, целовать, только иногда, в порыве чувств, родители позволяли себе сажать детей на колени. Между родителями и сыном не было эмоционально тесных и теплых отношений, и первый опыт отчуждения он получил именно в родительской семье.

Данное положение вещей в еще большей степени усугубляли, и методы воспитания принятые в семье, т.к. зачастую если родители хотели привить сыну какие-нибудь правила и навыки, то заставляли делать это грубо, прямолинейно, бесцеремонно, иногда с битьем и издевательствами.

Например, когда сын начинал баловаться в автобусе, залезать ногами на сиденье, отец выходил на одну-две остановки раньше и двух-трехлетний Сережа шел до детского садика пешком. Так продолжалось до тех пор, пока он не понял, чего от него хотят родители.

Начиная с 5 лет, у него появилась вредная привычка, выражавшаяся в мастурбации половых органов. Перед засыпанием сына мать замечала, что он прячет ручку в трусах. Объясняла ему, что этого делать нельзя, так как «он может заболеть», просила положить руки поверх одеяла. Законченных актов мастурбации, сопровождавшихся эрекцией, семяизвержением, она никогда не замечала. В 6 лет по совету врачей ему был сделан ортопедический корсет, в связи с «воронкообразной грудью», который он носил в течение года очень неохотно.

Однажды, заподозрив сына в краже кольца, мать долго допрашивала, трясла, била его, после чего с ним случилось что-то странное — он внезапно побледнел, стал раскачиваться из стороны в сторону, стонать, не обращая никакого внимания на окружающих и происходившее вокруг. Такое состояние длилось в течение 2-х часов и у всех создалось впечатление, что у мальчика нарушилось сознание.

Когда сын был маленьким, они часто всей семьей ходили в походы, плавали на байдарках, удили рыбу, однако душевной теплоты в их отношениях не было, сын всегда был скрытным, молчаливым, больше привязанным к матери. Иногда отцу даже казалось, что он за что-то обижен на него. По словам матери, отношения между отцом и сыном сделались еще более прохладными после того, как отец начал насильно заставлять сына принимать ледяной душ. При этом, несмотря на сопротивление сына, он действовал резко, прямолинейно, грубо, «как фашист». Для матери вскоре эти занятия стали невыносимыми и под ее давлением они прекратились. Однако с тех пор сын мылся всегда неохотно, уже будучи взрослым, возвращаясь после работы с лошадьми, он мог лечь в чистую постель немытым.

Средняя общеобразовательная школа № 167 им. маршала Л.А. Говорова (г. Москва, ул. Смольная д. 37-А)

В школе С. Головкин начал обучение с 8 лет, учился хорошо, но без особого энтузиазма, когда возвращался домой, матери приходилось буквально вытягивать из него рассказ о проведенном дне, событиях в школе. В школьные годы оставался таким же замкнутым, необщительным, стеснительным, родители не могли припомнить кого-либо из его школьных друзей. В школе Головкин учился средне, был безынициативным, никогда ничем себя не проявлял, безропотно подчинялся всему. Каких-либо отклонений у Головкина в половом плане одноклассники не замечали, в разговорах на сексуальные темы, возникавшие у мальчишек, он участия не принимал. Никогда ни с кем не дрался, с девочками не дружил, был совершенно незаметным, «серым», «никаким».

Одновременно с занятиями в школе Головкин обучался музыке, однако занятия продолжались не больше года, потому что как любил повторять Головкин «не было энтузиазма», желания, заинтересованности. Чтобы прекратить их он однажды просто не открыл учительнице дверь, поиздевался над ней, после чего родители устроили семейный совет и занятия к радости Сережи прекратились.

Отец подчеркивает, что если в детстве ему и удавалось на какое-то время найти с сыном общий язык, купив новую игрушку, то в школьные годы между ними встала «глухая стена». Сам Головкин отмечал, что отца в детстве считал строгим и не совсем справедливым к себе. Так, стараясь исправить сутулость, отец «тыкал пальцем в спину», лупил рукой, ставил в угол, когда видел в дневнике двойку. До самых последних дней жизни у него осталось ощущение обиды на несправедливое отношение к себе со стороны отца. Отец никогда ни в чем его не поддерживал, наоборот, ему доставляло удовольствие рассказывать окружающим о каких-либо неудачах сына, подсмеиваться над ним, даже когда мальчик просил не делать этого.

Позже Головкин скажет, что среди родственников наиболее близким человеком была мать, однако глубокой эмоциональной привязанности в течение жизни даже к ней он не испытывал.

Судебно-медицинское заключение

«Анализ психосексуального самосознания свидетельствует о том, что у Головкина отмечаются признаки нарушенной половой аутоидентификации. Для него характерна аутоидентификация с матерью на фоне отрицательной оценки личности отца и взаимоотношений с ним, а также фактически нарушенных отношений со сверстниками. Отец не являлся для него позитивной моделью мужской половой роли, а сам процесс идентификации не совершался по пути активной аутоидентификации личности отца. На фоне отрицательного отношения к отцу заблокированных контактов со сверстниками, сформировавшейся психоэмоциональной связи с матерью возникло устойчивое чувство «неуверенности в себе», «отверженности», «закомплексованности», «боязни осуждения со стороны». Указанные особенности самосознания с необходимостью порождали защитную позицию по отношению к собственному «Я», а также к мужской половой роли. Поэтому в связи с наличием сексуального табу по отношению к зрелым женщинам (выраженная психоэмоциональная связь с матерью обусловливала сексуальное торможение) объектом для аутоидентификации собственной маскулинности и заместительной формой экспансирования мужской силы и доминирования становились орально-генитальные контакты с подростками, являющимися с детства источником основных психотравмирующих переживаний.

В фантазиях также нашла отражение гиперактивная мужская позиция («насилующая», «преследующая», «казнящая»). Указание на подчеркнуто негативное отношение к анальному коитусу с переживанием чувства отвращения и брезгливости может быть обусловлено тем, что анальный коитус фактически носит заместительный характер обычного гетеросексуального коитуса, который фактически оказывался у него табуированным. Выявленные особенности формирования психосексуального самосознания являются базисными при формировании гомосексуальной педофилии».

Когда С. Головкину исполнилось 10 лет, в семье родилась дочь, и частично внимание родителей переключилось на нее. Мать отмечает, что, несмотря на рождение дочери, сын всегда находился в поле ее зрения и она пыталась сохранить с ним душевный контакт. Сестра характеризует брата ровным, спокойным, неконфликтным, хотя у них никогда не было общих интересов, друзей и ей была не интересна жизнь брата.

В рассказе о семье и родственниках Сергея Головкина, отдельного упоминания заслуживает тот факт, что его двоюродная сестра по линии отца страдала шизофренией. По словам матери, она в юношеском возрасте перенесла психоз, в последующем окружающие замечали некоторые странности в поведении и высказываниях, которые, тем не менее, не расценивались родственниками как болезненные.

Головкин в младших классах

Головкин считает, что он с возрастом изменился мало, характеризует себя упрямым, настойчивым, замкнутым, спокойным, чувствительным к обидам. Внешне проявлял себя неодинаково, например, в школе «был паинькой», послушным, дома был несколько иным, хуже, чем в школе — мог ослушаться, вступить в перебранку с родителями. Спорил в основном с женской половиной семьи. В свободное время играл с ребятами во дворе в футбол, в начальных классах начал курить, подбирал окурки, курил не в затяжку. В школе был всегда на вторых ролях, лидером никогда не был, хотя в мечтах представлял себя им.

Всегда был мечтательным, повышенно ранимым, впечатлительным. Так, в дошкольном возрасте, мечтая, представлял какие-либо сюжеты из жизни, например, полет на самолете с родителями на море, что другим ребятам было недоступно. Очень тяжело переживал свои маленькие неудачи, например, когда мочился в постель, забывал застегнуть ширинку, чувствовал себя ущербным, хотя явного пренебрежения, насмешек со стороны ребят не было. Сам на себя злился, внутренне стремился к одиночеству, общался с ребятами «вынужденно». Как он говорил при общении с людьми ему мешало «взаимное чувство непонимания», с большей частью людей чувствовал себя «не в своей тарелке», общался только в школе, так как предпочитал деловой уровень общения. Создал свой собственный мир отгороженного, одинокого человека, «куда никого не пускал». Старался дружить лишь с такими же ущербными девочками, которых притесняли и обзывали, полными, неуклюжими ребятами, «двоечниками».

В детском возрасте «неосознанно» занимался онанизмом, спровоцировало эти действия частое мочеиспускание. Когда стеснялся отпроситься с уроков в туалет, зажимал рукой половой член, мял его, что сопровождалось «какой-то разрядкой». С 11-12 лет эти занятия стали регулярными, до 2-х раз в день. Как он сам говорил, считал онанизм «грехом», так как родители ругали, зашивали даже карманы, очень пугался, когда кто-либо из них заставал его в дневное время за этим занятием. С 12 лет появились первые эякуляции, сопровождавшиеся оргазмом.

В подростковом возрасте, в 12 -13 лет, Головкин сильно вырос, стал сутулиться, на теле и лице появилась обильная угревая сыпь, отчего стал еще более ранимым, замкнутым. Мать замечала в сыне происходившие перемены, однако никогда не заводила разговор об этом во «избежание формирования комплексов», понимала, что изменения во внешности очень значимы для него. Головкин подтверждал, что его действительно беспокоили прыщи на теле, высокий рост, он стеснялся этих изменений, иногда появлялись мысли, что окружающие сторонятся его, так как «ощущают» исходящий от него запах спермы. Ему казалось, что сверстники догадываются о его мастурбации, был убежден, что они обсуждают это, стал еще более чувствительным и обидчивым.

У Головкина были лютые, заклятые враги — это мальчишки, его преследователи и губители. Они не только издевались над ним и били его — это было бы еще полбеды, но и своим здоровьем, раскованным и свободным поведением, жизнерадостностью и общительностью молодости всем своим обликом бросали вызов ему – неловкому, серому, некрасивому, презираемому. Они демонстрировали ему его ничтожество, его выброшенность из жизни. Он ненавидел их всем своим существом, ненавидел страстно до потери рассудка, и желал жестокой ни с чем не сравнимой смерти.

Со временем мечтательность и замкнутость Головкина видоизменились, перейдя в садистское фантазирование, о котором и спустя годы он рассказывал не забыв кажется ни одной незначительной детали.

Садистские фантазии возникали у Головкина самопроизвольно, непосредственно перед актом мастурбации. Он представлял одноклассников-мальчишек, с которыми совершает половой акт, которых голых и извивающихся от боли жарит на сковороде, либо сжигает на кострах, выкалывает на груди профили Гитлера или же чертей с рогами. Иногда переключался на литературные темы, вспоминал пионеров-героев, которых пытали фашисты, представлял себя в их роли. Глядя на памятник, посвященный мальчикам-героям времен Великой Отечественной войны, чувствовал, что эти представления усиливались, «оживали». Часто мог фантазировать на эту тему в присутствии посторонних людей, хотя общение с ними отвлекало.

Но одними фантазиями Головкин не ограничился. Однажды его прорвало, неудержимо захотелось реализовать все те яркие завораживающие и одновременно отталкивающие картины, которые были у него в голове. Примерно в возрасте 13 лет он поймал кошку и целенаправленно принес ее домой только лишь для того, чтобы помучить. Повесил кошку и отчленил ей голову, от чего получил весьма приятные ощущения, наступила желанная разрядка, спало напряжение, в котором он постоянно пребывал. Самый приятный момент ощутил в процессе истязания кошки. После этого по словам Головкина у него появились «мечты об эксгумации трупа и его расчленении». В дальнейшем пытался изучить поведение рыб, сварив их на плите, однако причиной этого, по его словам, было только любопытство, какой-либо эмоциональной разрядкой действия не сопровождались.

Замкнутый, нелюдимый, погруженный в себя и свои проблемы Сергей Головкин постепенно терял связи с окружающими его людьми, которые ощущались им как непонятные чуждые, враждебные фигуры. Именно фигуры, а не живые люди в положение которых можно было совсем не входить и делать с ними то, что хотелось. Необыкновенная жестокость Головкина связана с его отношением к людям с его отчужденностью и абсолютной холодностью и эмоциональной бедностью, он начисто был лишен способности сопереживать.

Судебно-медицинское заключение

Указанные тенденции сочетались в Головкине с крайне низким контролем над эмоциями, неспособностью выразить их в социально — допустимой форме, импульсивностью влечения. Его постоянно одолевало чувство беспокойства, настороженность, тревожность, раздражительность в сочетании с повышенной утомляемостью и апатией. Основным защитным механизмом (вытеснением) выступают инверсия цели сексуального влечения, подавленное «Я», тенденция скрывать грубые аффекты, предрасположенность к обезличиванию собственной личности. Поведение в целом можно охарактеризовать как манипуляционное, как средство эмоционального подавления и механизм эмоциональной разрядки. Стремление к подчинению (овладению) себе окружающих выступает как защитно-компенсаторный стиль личностной ранимости, обидчивости, эгоцентричности.

Позднее, в 14-15 лет, фантазирование и акты мастурбации участились. Временами, особенно в плохую, пасмурную погоду «за грудиной в области легких» у Сергея возникало ощущение физического давления, какой-то «ностальгии», с последующим переходом «в радостное посасывание», при этом становилось легче думать, голова казалась светлой и ясной. Сергей замечал, что подобные состояния у него возникали чаще в осенне-весеннее время, но длились недолго — по 3-4 часа. Настроение у него всегда было неустойчивым, он легко раздражался при неудачах, но в основном преобладал злобно-раздражительный фон.

К концу подросткового периода, в юношеском возрасте ему все же удавалось «отвлечься» на какое-то время, бороться с собой, так как он понимал нелепость и болезненность происходящего с ним.

Головкин в старших классах

У каждой медали, как известно, есть две стороны и как ни странно садистские наклонности в отношении животных у Головкина в подростковом возрасте сочетались с неподдельным увлечением лошадьми, которое и помогло ему преодолеть в какой-то степени свои комплексы. Много часов Головкин проводил на ипподроме, посещал конноспортивную секцию, собирал литературу, посвященную жизни этих животных, плакаты, скульптуры и т.д. С повышенным интересом относился к биологии, занимался в вечерней специализированной биологической школе. Родители не одобряли интересов сына, так как они противоречили «традициям» семьи, и мать с отцом считали его выбор несерьезным. В семье часто по этому поводу возникали конфликты, ссоры, во время которых отец вел себя несдержанно, бесцеремонно, обзывал сына «умственно отсталым».

Однако, несмотря на семейные конфликты, Головкин настоял на своем решении. Он продолжал занятия в конноспортивной школе при Тимирязевской академии, занимался верховой ездой, с любовью ухаживал за животными на ипподроме, собирал литературу, изучал анатомию и биологию. Общение с лошадьми доставляло ему удовольствие, создавалось впечатление, что они понимают, чувствуют его, по доброму относятся. Особое отношение было к жеребятам, Головкину нравился исходящий от них запах молока и мягкая шерсть. Привязался к лошадям во время занятий верховой ездой, казалось, что они могут говорить, понял, что у них разный характер, повадки, привычки, пытался все это изучить. Приятель по конноспортивной секции отмечает, что во время занятий у него с Головкиным сложились дружеские отношения, он «был хорошим парнем», много знал о лошадях, подсказывал при необходимости, как и что делать, учил верховой езде. Никаких отклонений в психической, сексуальной сферах не наблюдалось. С девчонками он не дружил. Был высоким, нескладным, с прыщеватой сыпью на лице.

Постепенно, по мере занятий конным спортом, увлечением лошадьми, «тяга к фантазированию», мастурбации у него притупилась. Учась в 9-м классе, решил поступать в Тимирязевскую академию на отделение «коневодство». С помощью репетиторов усиленно занимался физикой, химией, посещал вечернюю биологическую школу. В 1977 г. успешно сдал экзамены и поступил в Тимирязевскую академию, на факультет зооинженерии, отделение «коневодство». За время обучения в академии проявил себя способным студентом, успевал по всем предметам. Студентом он был, по отзывам сокурсников, таким же, как и школьником, — серым, неинтересным. Компаний не сторонился, но никогда не играл в них первых ролей. Некоторые поясняют, что в разговоре он был всегда каким-то отчужденным, очень любил животных, при общении с ними внешне менялся, становился очень ласковым, внимательным. На четвертом курсе даже стал комсоргом группы. И там у него не было близких друзей и тем более подруг. Нелюдимый, редко моющийся, отчего неприятно пахнущий, высокий, сутулый, со следами юношеских прыщей на лице Сергей вряд ли мог вызвать симпатию у окружающих.

Впрочем, при взгляде на его фотографию видно, что Головкин лицом был вовсе не урод, может даже показаться симпатичным. Одна сокурсница общалась с ним некоторое время, причем больше на младших курсах, он ее даже несколько раз провожал до дому. Он тянулся к ней, советовался, они вместе ездили на занятия, однако в близких отношениях никогда не были, он даже в шутку никогда ни к кому не приставал. Единственное, что ей запомнилось — это то, что Головкин очень много ел и всегда был голодным. Как-то под Новый год они всей группой поехали в гости. Все выпили, поели, потанцевали, после чего пошли гулять, а Головкин как сел за стол, так и ел всю ночь, «он ел как животное, не обращая ни на кого внимания». Больше девушка попыток сближения с ним не предпринимала. И Головкин не выражал сожалений по этому поводу, хотя были моменты, когда он «мечтал о семейной жизни», надеялся, что когда-нибудь «полюбит» женщину, женится, в семье у него родятся дети, обязательно «мальчик и девочка». Однако все это оставалось только в мыслях, в мечтах, какой-либо инициативы он никогда не проявлял, разговоры о женщинах вызывали чувство брезгливости, к овладению техническими навыками совершения полового акта стремления он никогда не имел.

Ю.М. Антонян подчеркивает в своей характеристике личности С. Головкина:

«Для него реального мира, конечно, не существовало, как ни существовало, ни одной женщины, которая его любила или хотя бы испытывала к нему эротическое влечение. Он, впрочем, и сам никого не любил и ни к кому не тянулся; этот холодный, бесчувственный человек навсегда остался девственником. На психологическом уровне Головкин повторил с девушками, те отношения, которые ранее были у него с матерью, лишенные теплоты и чувства. Он как бы забыл о женщинах, всегда сторонился их, если же складывалось так, что интимная близость с ними становилась возможной, во что бы то ни стало избегал ее. Не случайно некоторые люди считали его гомосексуалистом. В межполовых отношениях – это полный банкрот».

Впрочем, каким бы нелюдимым и стеснительным не был в то время Сергей, такое поведение еще не предвещало, что в недалеком будущем этот человек непременно станет серийным убийцей. Отправная точка на этом пути для него была еще впереди…

Автор — Svan